Когда я проснулась, то на душе было отчего-то спокойно, а впереди меня ждал бал и встреча с Ильей Андреевым…
Глава пятая
…
Если быть честной, то меня слегка напрягало, что мать не позволяла мне видеться с женихом и, как я подозревала, ему это тоже было не в радость. По крупицам я вытягивала информацию о нем у кого только могла, но этого вряд ли было достаточно. То, что он вполне хорош собою, я слышала не раз, но особо меня это не волновало, поскольку дала себе зарок, что попытаюсь полюбить будущего мужа независимо от его внешности. Сколько я не напрягала память, вспомнить его мне не удалось. Татьяна постоянно твердила мне, что в детстве, вернее в детстве Ольги, когда ей было двенадцать, а Илье двадцать семь лет, мы были хорошо знакомы, но это были воспоминания Ольги, а я не могла получить к ним доступ . К своему сожалению. А еще меня волновало, почему Илья Андреев в таком возрасте еще был не женат.
-Ну, как же, барышня? – пожала Татьяна плечами в ответ на мой вопрос. – Не уж то вы сами не понимаете. Тогда рано еще было, а сейчас время пришло. Слышала я от их крепостных, что он сына из заграницы вызвал, чтобы женить. Вы то уже вон, какая взрослая стали, пора уж.
- А почему я, Танечка? – Спросила я, удивленная этим новым всплывшим фактом.
- Как это почему? Да что это с вами такое в последнее время? Между вашими родителями уж давно договоренность была, что мол, когда время придет, вас и обручат. Я уж только удивляюсь, что не раньше это произошло. Вас то еще два года назад сосватать можно было.
Это многое объясняло. Например, то, почему, несмотря на частые посещения нашего дома семьей Андреевых, и отцом и сыном, мать никогда не позволяла мне выходить к гостям, объясняя это моей сильной простудой. Она боялась не того, что Илья Андреев разочаруется во мне. Нет, даже если бы это произошло, он бы не пошел против воли отца. Она боялась, что я пойду против ее воли и выкину что-нибудь неподобающее, а после объявления о помолвке на балу уже будет поздно. Мне стало очень жаль Ольгу, которой так распоряжались, но я слышала, что в этом времени такое было не редкостью, и тридцати двухлетний муж был еще не самым худшим вариантом.
До бала оставались считанные дни, и я уже начала волноваться, что не смогу нормально танцевать, но, после того, как я поделилась этим с Таней, на сердце стало спокойней. Оказывается, я уже посещала балы, а танцам обучалась с шести лет. Это значило, что я смогу все вспомнить, как уже бывало не раз. В этом времени я прекрасно разговаривала по-французски, так получалось, что фразы сами срывались с моих губ. Это я выяснила, когда в один из дней, меня навестила старая подруга Ольги Светлана. Какая-то неприязнь была у меня к ней или, наверное, у Ольги. Этой развязной слегка болтливой девице разрешили меня увидеть, правда принимала ее я, лежа в постели, непрерывно кашляя, как велела мне мать. Около двух часов мы мило беседовали по-французски, и в этом разговоре я услышала много чего неприятного. Например, сколько романов было у моего будущего супруга, пока он был в отъезде, или глупая болтовня о том, как мы с ним заживем после свадьбы. Светлана сама была замужем уже около полугода и хвасталась своими великими знаниями о супружеской жизни, правда, ничего не говоря мне прямо, она лишь делала странные намеки и глупо хихикала. На что я улыбалась про себя, все-таки в двадцать первом веке познаний у молодежи явно было больше. Когда она наконец-то ушла, я вздохнула с облегчением. Моя родная служанка Таня была мне гораздо ближе, чем эта глупенькая дворяночка.
А еще Ольга прекрасно пела и играла на пианино. В своем времени я была лишена голоса и слуха, но музыку ужасно любила, поэтому сейчас пользовалась моментом и очень много времени проводила в комнате с пианино, подбирая на слух любимые мелодии. Однажды я так увлеклась, что не заметила, как дверь в комнату приоткрылась, и на пороге появился светленький симпатичный паренек с грустными голубыми глазами. Он, наверное, довольно долго стоял вот так, слегка приоткрыв рот, и смотрел на меня. Когда я его, наконец, заметила, он вздрогнул и потупил вгляд. Я подошла к нему и спросила, что он хотел. Он поднял свои большие голубые глаза и так взглянул на меня, что мое сердце сжалось от необъяснимой тоски и печали. В том, что мальчишка влюблен в Ольгу сомнений у меня не было. Но разве я могла что-то поделать с этим. Судя по одежде, он был из крепостных. Его слегка заикающиеся слова подтвердили это.