Ну и, конечно, случилась у меня там любовь. Хотя, нет, кому я вру, не у меня, ко мне. Но, это в следующем рассказе. 😊
Про службу в армии. Часть V
Вообще, могу сказать. что девушку во мне стали замечать только через год моей героической службы. Я просто все чаще и чаще стала мелькать в криминальной хронике нашей части. И, в общем-то, это совсем не моя заслуга. Так карты легли.
Во время моих дежурств, то системы оповещения начинают с ума сходить и дежурный караул не успевал класть попу на скамейку, как тут же поступила новая сработка и нужно было нестись «волосы назад» в противоположную часть охраняемого периметра. К концу дежурства нормы ГТО за себя и за весь полк сдавали не только несчастные из караула, но и собака кинолога. У нее не хватало сил даже облаять меня. Ненавидела она меня взглядом, исключительно из положения лежа, с вывалившимся и распластанным по асфальту языком.
То внезапно что-то загоралось. То шлюз для машин сгорит, то крыша задымится, то караульное помещение. И тут бы мне темную устроить, но я же ж больше всех страдала! Я с маниакальным упорством отказывалась покидать пост и травилась угарным газом.
Самое страшное было, когда упала одна из стен, возведенная вокруг режимного объекта. Думаете, так не бывает? Ха! А вот, нифига, бывает!
Сижу я, значит, на посту, а это такой малюсенький скворечник с аппаратурой, где все моргает и переливается, как елка в новогоднюю ночь. И тут у меня сработка за сработкой. Звонит из караулки сержант:
-Че там у тебя? Я не пойму, ты ведьма что ли? Любой караул в твою смену отправляют на дополнительный восьмичасовой сон! Ты знаешь, что мы уже спички тянем, чтобы определить несчастных, которые всю ночь легкие во время твоего дежурства выплевывать будут? – нецензурные слова исключила. Хотя с ними речь была экспрессивней, практически на грани истерики. Обиженно поджала губы.
-Я-то здесь при чем? Сейчас позвоню на пост, узнаю, что там. – а телефоны у нас еще, знаете, такие, дореволюционные были – «Ленин у аппарата».
Звоню. На том конце провода трубку не берут. Я психую. Поскольку на приборах уже не елочные огоньки, а ночной Лас Вегас. Для понимания, мы в миллисекунде от зарева ядерного взрыва. Думаю, ну твою ж мать! Спит поди боец! Я тут звоню, извелась вся, сержант вон меня почти ненавидит. И вдруг хриплое – «Алле..»
-Ну! Что АЛЛЕ? Что у вас там происходит? Опять поленились в караул сходить и на егозу нассали? – да, была неправа, но я тоже накручена, да и начальство давит. Обвиняет меня черти в чем.
-У меня тут стена упала! – сдавленно ответил боец.
-Ты совсем что ли охренел? Как она могла упасть? Ты если прикалываешься, лучше сразу скажи!
-Упала стена. Вся. С моей стороны одни обломки.
Хотелось, конечно, орать в трубку – «Поставь на место и не трогай руками!!!».
В общем, я в полуобморочном состоянии. С одной стороны, если стена упала, нужно подать сигнал тревоги и в ружье поднимут весь полк. С другой, а если боец совместно с сержантом решили пошутить? Комбат весь оставшийся срок службы меня в ружье по тревоге поднимать будет.
В общем, приняла непростое решение – сообщить сначала сержанту. Тот, после моего звонка, долго молчал. Потом выдал трехэтажный мат и пообещал повыдергивать бойцу все выпирающие части тела и заставить из кубиков с буквами ЖОПА собрать слово СЧАСТЬЕ, если он, на свое горе, решил поупражняться в остротах.
Прибежали они полным составом караула к месту сработки. А вокруг картина апокалипсиса: руины кирпичной стены, точащая из обломков арматура, небольшое пыльное облако и посреди этого бедлама малюсенький домик на курьей ноге – пост бойца, который каким-то чудом уцелел и остался на месте. Ну и сам боец с выражением крайнего удивления на лице.
Через минуту я уже подавала сигнал и полк подняли по тревоге, периметр оцепили, выставили автоматчиков живой цепью.
Приехал взлохмаченный и похожий на утопленника комбат. Посоветовала ему пить на ночь меньше воды. Он в свою очередь выдал:
-Ты…. Ну… Ты… Это ж надо… Как ты …. Почему снова ты? …. – вот, там, где точки – непечатные выражения. Но я-то здесь при чем? Я же ее не ломала, эту несчастную стену! Просто так совпало, как говорится – «се ля ви».
Да… Потом про меня стали слагать легенды. Страшненькие, конечно. Но, считай, попала в анналы истории, тоже норм.
Так вот, про первую любовь. Честно вам скажу, мне было вообще не до любви и даже больше, не было дело до влюбленностей. Где-то там, наверху, четко простраивали сюжет моей жизни и наполняли ее таким количеством событий, что единственное что я делала с завидным постоянством – краснела. Собственно, с таким амплуа я решила, что на любовном фронте я вообще никому не буду интересна. Но ближе к дембелю, призыв, с которым я пришла служить, активизировался и мне стали оказывать знаки внимания.