Ржание на КПП слышали, наверное, даже глухонемые. Я скорбно поджала губу, и чеканя шаг туфельками новорожденного порося, пошла искать ротного. Ротный охренел не меньше, чем дежурные на посту. Хочу вам сказать, что тогда это место занимал уже другой человек – капитан Вишневский. Он только вернулся из части, которая базировалась в лесу и с женщинами у них там было так же, как у нас дома с мужиками. В общем, бабами только комары числились. И тут, едрен батон, вплываю я, вся такая из себя красивая, на башке две косы аж до пояса, с бантами, которые с выпускнова еще остались, ниже шеи вообще черте чё. У него, как у волка в мультике, нижняя челюсть отваливается с грацией свинцового сейфа, вырванного из стены: стремительно, с глухим ударом и некоторым повреждением полового покрытия. Как не ослеп – непонятно…
А я-то ж думаю, что это я такая красивишная! Решила, сомлел мужик, таку дивчину узрел. Раскраснелась стою, глаза сломала, одновременно в пол смотрю – скромность из себя давлю, и на его реакцию пялюсь. Ничего не сказал, вышел. По вернувшемуся вместе с ним шлейфу сигарет, поняла, что курить ходил. Стою. Жду реакции. Я ж не знаю, что мне дальше делать. Это вообще моя первая работа. Что на работе делают? Работу работают?
-Ты зачем сюда пришла? – явно сдерживая радость, спросил капитан.
Я выкатила вперед ребра и зародыши груди, задрала сопливый нос и выдала на - гора:
-Я собираюсь служить Родине. – Мужчина прикрыл глаза.
Ха! Съел? Думал, мы пальцем деланные? А вот, нифига! Я, может, весь месяц, пока медкомиссию проходила, к этому вопросу готовилась.
Да… Ну, собственно, это последнее внятно сказанное предложение. Потом был мат. Не мой, конечно. Капитана. Я тогда и не подозревала, что мир непечатных выражений так многообразен, сочен и вариативен. Смысл сказанного поняла только дома, часов через пять. Когда мозг смог переработать услышанное и состыковать выданную речь с синонимами из великого русского языка. Собственно, у меня, со слов капитана, был только один выход – идти на КПП, хватать первого попавшегося солдата, выходить замуж и рожать детей. А не портить ему, несчастному, жизнь своим мельтешением перед глазами.
А я, нужно вам сказать, человек не вредный, но категорически не приемлющий навязывания чьего-либо мнения. Если есть четкие аргументы – соглашусь. Если нет – меня и оглоблей не перешибешь, упрусь, как баран и буду переть к своей цели. Ну и, собственно, аргументов, почему мне не стоит служить, я в пламенной речи капитана не услышала. Поэтому, дала себе слово – сцеплю зубы, но на месяц задержусь, на зло врагам - на радость маме. Потом, если будет совсем фигово, уволюсь.
Как результат, на следующее утро пришла на службу. Капитан, как увидел меня, аж чаем поперхнулся. А я же девочка умная. Когда шла накануне из части домой, слава богу, не весь мозг в анабиоз впал, посмотрела, кто как одет. Поэтому оделась утром четко по Уставу. Не взять меня в этот день на службу причин не было. Пришлось отправлять меня с дежурным караулом. Старший сержант, при виде меня, потерял дар речи. Потом аккуратно спросил у командира, выдавать ли мне автомат. За что получил от капитана леща, поджопник, длинную тираду с еще более непечатными выражениями и требованием принести ему валидол. В аптечке, как говорится, остался только бинт, забытый при Колчаке, а про валидол там и не слышали никогда.
В общем, сержанту выдали задание все дежурство держать меня за руки, не сводить с моей тушки глаз и провести краткую экскурсию/инструктаж - рассказать про все ужасы нашего городка, а потом шлифануть все статьями из УК. Поскольку служить я приперлась во внутренние войска, а они охраняли исключительно режимные объекты. Дыхание в зобу сперло. С мальчиками я только на дискотеках танцевала, и только на пионерском расстоянии. Читай, между нами мог спокойно проплыть Титаник. А тут… Сплошной разврат и осквернение девичей чести! Хотела было уже по мордасям надавать, если только потянется в мою сторону, но, слава богам, сержант даже не рыпнулся ко мне. Видимо, лицо выражало состояние моего лица.
Холодная война продолжалась неделю. Прям, зубодробительное дежавю. Капитан ждал моего неприхода ежедневно. Он стоял с утра на КПП и вглядывался вдаль. Как только на горизонте начинало маячить мое тощее подростковое тело, он шумно втягивал носом воздух и орал в мою сторону выражения, которые восполняли все пробелы моего полового воспитания. Собственно, не только моего.