Она чуть не напоролась в забегаловке "Омлет-шоп" около Трентона в штате Нью-Джерси и успела среагировать. Когда она ела блины - "лепешки", как их там называли, - а Барабанщик лежал рядом в своей переносной корзинке, вошли двое легавых. Свиньи сели в кабинке у нее за спиной и заказали завтрак. И тут Барабанщик стал орать, назойливо орать, и не хотел успокаиваться. Его плач перешел в визг, и наконец один из легавых поглядел на Барабанщика и сказал:
- Эй! Тебе что, забыли утром кофе подать?
- Она по утрам всегда не в духе, - с вежливой улыбкой сказала Мэри легавому. Откуда ему знать, мальчик Барабанщик или девочка? Она взяла Барабанщика из корзинки и покачала его, гукая и прищелкивая, и его плач стал затихать. У Мэри стало влажно под мышками, позвоночник прокололо от напряжения. У нее в новой наплечной сумке лежал маленький "магнум".
- Хорошая пара легких, - сказал тогда легавый. - Как подрастет, ей самая дорога в "Метрополитен-Опера".
- Тогда и посмотрим, - ответила Мэри, а потом легавый отвернулся, и опасность миновала. Мэри заставила себя доесть блины, но не почувствовала их вкуса. Затем она встала, уплатила по счету и унесла Барабанщика, а на стоянке плюнула свиньям на ветровое стекло.
Где же бакалейный магазин "Каразелла"? Округа сильно переменилась.
- С тех пор двадцать лет прошло, - сказала она Барабанщику. - Все в жизни меняется, верно?
Она не могла дождаться, когда же Барабанщик подрастет, чтобы он мог участвовать в беседе. О, чему только она и Джек его не научат! Он будет ходячей крепостью в военной политике и философии, и никто на свете никогда не закомпостирует ему мозги. Она повернула направо, на Чемберс-стрит. Впереди вспыхивала мигалка, предупреждая о перекрестке. "Вудрон-авеню", - подумала она. Да! Вот где надо налево! В следующий момент она увидела вывеску, и это был угловой дом, который раньше был "Каразеллой". Там до сих пор был продуктовый магазин, но теперь он назывался "Ловас". Она проехала еще два квартала, свернула направо на Элдермен-стрит и остановила фургон на полквартала дальше.
Вот здесь. Дом отстроили заново. Он был серым и нуждался в покраске. Вокруг теснились другие дома - конструкции, сбитые в кучу без всякого учета жизненного пространства и права на уединение. Она знала, что за домами были крохотные дворики, разделенные заборчиками, и лабиринт дорожек. Да, она хорошо знала эти места, очень хорошо.
- Вот здесь, - - сказала она Барабанщику голосом, в котором слышалось благоговение. - Вот где родилась твоя мама.
Она помнила: это была первая ночь июля семьдесят второго года. В этом доме расположился Штормовой Фронт, готовя акцию у Плачущей леди. Гэри Лейстер, уроженец Нью-Йорка, снял этот дом под вымышленным именем. Лорд Джек знал одного хмыря в Боливии, который поставлял кокаин в сигарных коробках, - из сигар удалялись внутренности и набивались наркотиком. Как раз двумя из этих поставок Штормовой Фронт и рассчитался на черном рынке Нью-Йорка за ассортимент автоматов, помповых ружей, ручных гранат, пластиковой взрывчатки, десяток динамитных шашек и два полуавтоматических "узи". Дом, выкрашенный в те дни в светло-зеленый цвет, был арсеналом, из которого Штормовой Фронт охотился на легавых, адвокатов и манхэттенских бизнесменов, которых они считали винтиками трахающего мозги государства. Штормовой Фронт жил чисто и тихо, музыку включали только тихо и травку не курили. Соседи считали, что ребятки из дома 1105 по Элдермен-стрит - это какая-то странная группа белых, черных и азиатов, но был как раз расцвет лозунга "Все мы - одна семья", и обыватели всего мира брюзжали в своих креслах, но в чужие дела не лезли. Бойцы Штормового Фронта держались с соседями дружелюбно, помогали старикам красить дома и мыть машины. Мэри даже малость подзаработала наличных, сидя с детьми итальянской пары, живущей через улицу. Чин-Чин Омара - студентка-математик из Беркли - давала домашние уроки по алгебре соседскому ребенку. Санчо Клеменса, мексиканский поэт, говоривший на четырех языках, работал продавцом в "Каразелле". Джеймс Ксавье Тумбе, который убил своего первого легавого в шестнадцать лет, подрабатывал поваром в "Королевском обеде" на Вудрон-авеню. Штормовой Фронт слился с соседством, укрывал себя под камуфляжем, ежедневной работы, никто никогда даже не догадывался, что они на своих полуночных совещаниях планировали убийства и взрывы, ловя высочайший кайф от самого сладкого наркотика: ярости.
А потом, ранним вечером первого июля, Дженет Снеден и Эдвард Фордайс поехали купить пиццы и по пути домой, выезжая с парковки, помяли автомобиль свиней.
"Все путем, все путем, - сказал Эдвард, когда они с Дженет рассказали об этом, вернувшись с холодной пиццей. - Все спокойно".
- ИДИОТ! - заорал Лорд Джек в исхудалое, заросшее бородой лицо Эдварда, вскочив со стула, как пантера. - Ты мудак! Почему ты не смотрел, куда ты едешь?
- Да ничего не случилось! - Дженет, крохотная и взрывная, как шутиха, тоже вскочила на ноги. - Просто мы прошляпили. Затрепались и прошляпили. Маленькая вмятинка, вот и все.
- Ага, - согласился Эдвард. - Разбили себе стоп-сигнал, а свиньям - ни фига. Мы же не думали, что они нас подопрут под самую задницу.
- Эдвард! - Это был спокойный восточный голос Чин-Чин, похожей на резную желтую камею в раме волос цвета воронова крыла. - Они у тебя спросили водительские права?
- Ага. - Быстрый взгляд на Лорда Джека. Мэри сидела в кресле-качалке, сложив руки на выпуклости живота, где " был ребенок Джека. - Но все путем!
Права были поддельные, как у них у всех. Эдвард откинул назад длинные каштановые волосы, связанные в конский хвост.
- Легавый даже посмеялся насчет этого, сказав, что он на прошлой неделе разбил свою машину и что его старуха до сих пор его за это пилит.
- Свиньи за вами не следили? - спросил Акитта Вашингтон - широкогрудый негр с африканскими бусами и амулетами на шее. Он подошел к окну и выглянул на улицу.
- Нет. Да нет, черт побери. На хрен им за нами следить? Голос Эдварда слегка дрогнул.
- Потому что, - сказала Мэри из своего кресла-качалки, - у свиней бывает шестое чувство. - У нее были золотистые волосы, свисавшие по плечам, и безмятежное лицо: лицо Мадонны среди изгоев. - Некоторые свиньи чуют страх. Она склонила голову набок, и глаза ее смотрели холодно и пристально. - Как ты думаешь, Эдвард, свиньи не учуяли в тебе страха?
- Да хватит это пережевывать! - рявкнула Дженет. - Свиньи нас не просекли, ясно? Они просто проверили права Эдварда и нас отпустили, и все!
Лорд Джек начал расхаживать по комнате: плохой признак.
- Может быть, и действительно все в порядке, - сказала Диди Морз, сидевшая на полу, чистя револьвер теми же пальцами, которые могли превращать серую глину в произведения гончарного искусства. Она была очаровательной молодой женщиной с зелеными глазами и красной, как боевое знамя, косой - крепко сбитая фермерская дочь из Айовы. - Может быть, в самом деле ерунда.
Санчо фыркнул, куря самокрутку. Гэри Лейстер уже атаковал пиццу, а Джеймс Ксавье Тумбе сидел с зажатой в зубах трубкой и книгой хайку на коленях, и его лицо было бесстрастным, как у черного будды.
- Мне это не нравится, - сказал Джек. Он подошел к окну, выглянул и опять зашагал. - Мне это не нравится. - Он продолжал шагать по комнате, пока остальные тоже подключались к пицце. - Сноуден! - сказал он наконец. - Ступай наверх и посмотри из окна спальни.
- А почему именно я? Всегда самые говенные поручения мне!
- МАРШ! - рявкнул Джек. - А ты, Эдвард, тащи свою задницу наверх и смотри из арсенала. - Это была комната, где в стенах было спрятано все их оружие и боеприпасы. - Шевелись, я сказал! Сейчас, а не на следующей, мать твою, неделе!