- Гад проклятый! Ты меня предал, гад! За это тебя убить надо!
- Убить? - спокойно переспросил Марк. - Ты в буквальном смысле говоришь, Диди? Она со злостью всхлипнула.
- Сукин ты сын. Ты меня заложил. Я думала, мы как брат и сестра!
- Так и есть, и это не изменится. Но этой женщине нужна помощь. Она чистая. Позволь нам к тебе приехать. Я прошу, как брат.
Лаура отошла в сторону, открыла занавеску и выглянула на холодное голубое небо. На стоянке стояла ее машина с предупреждением ЕЗЖАЙ ДОМОЙ на ветровом стекле. Лаура ждала с нетерпением, пока Марк положит трубку.
- Она нас примет, - сказал он. По дороге к дому Диди Марк сказал:
- Хладнокровнее. Не вздумай срываться или начать умолять. Это не поможет.
- О'кей.
Марк тронул вырезанные на ветровом стекле буквы.
- Этот сукин сын здорово тебя отделал, да? Я чуял, что-то есть зловещее насчет этого типа. Разъем в горле. - Он хмыкнул. - Интересно мне, что ему было надо.
- Не знаю, и надеюсь, что никогда его больше не увижу. Марк кивнул. До коттеджа оставалась пара миль.
- Послушай, - сказал он, - есть кое-что, чем я должен тебя нагрузить. Я тебе рассказывал насчет пластической операции у Диди?
- Да.
- Она была красивой. Теперь нет. Она сказала хирургу, чтобы он сделал ее уродливой.
- Уродливой? Зачем?
- Она хотела перемениться. Не хотела быть той же, что прежде, - я так думаю. Так что, когда ты ее увидишь - будь поспокойнее.
- Буду, - ответила Лаура. - Я буду потрясающе спокойна.
Она притормозила и свернула на грунтовую подъездную дорожку. Подъезжая, она заметила, что передняя дверь открыта. Оттуда вышла полная женщина в темно-зеленом свитере и брюках цвета хаки. Длинные рыжие волосы спадали волнами ей на плечи. У Лауры повлажнели ладони, нервы расходились. "Хладнокровнее", - напомнила она себе. Остановила машину и заглушила мотор. Момент настал.
Беделия Морз стояла в дверях и смотрела на идущих к ней Лауру и Марка. Лаура видела ее жабье лицо и кривой нос и успела подумать: что за пластический хирург мог быть доволен таким результатом? И какая душевная мука могла заставить Беделию Морз носить лицо, нарочно сделанное уродливым?
- Сука ты, - холодно сказала Диди Марку и пошла в дом, не дожидаясь их.
В прибранной гостиной коттеджа Диди села на стул, откуда была видна в окно дорога. Лауре и Марку она сесть не предложила; смотрела она только на Марка, потому что помнила искаженное болью лицо Лауры по телепередачам, и смотреть на нее было трудно.
- Привет, Диди! - сказал Марк, пытаясь улыбнуться. - Давненько мы не виделись?
- Сколько она тебе заплатила? Неуверенная улыбка Марка испарилась.
- Она ведь тебе заплатила? Сколько сребреников стоила моя голова на блюде? Лаура сказала:
- Марк поступил со мной как друг. Он...
- Когда-то он и мне был другом. - Диди бросила быстрый взгляд на Лауру и отвела глаза. - Ты сдал меня, Марк. Ты меня продал, а она купила. Так? Хорошо, вот я. - Диди заставила себя повернуться к Лауре и посмотреть на нее в упор. Миссис Клейборн, я убивала людей. Я зашла в ресторан с тремя ребятами из Штормового Фронта и убила четырех полицейских, виновных только в том, что носили синий мундир и бляху. Я участвовала в закладке бомбы, которая ослепила пятнадцатилетнюю девочку. Я веселилась, когда Джек Гардинер перерезал горло полисмену, и я помогла поднять труп, чтобы Акитта Вашингтон и Мэри Террелл прибили его за руки к балке. Я та женщина, о которой матери говорят детям: "Будешь плохо себя вести, вырастешь вот такой". - Диди холодно улыбнулась; лицо ее было изрезано тенями ветвей. - Добро пожаловать в мой дом.
- Марк не хотел меня привозить. Я от него не отставала, пока он не согласился.
- От этого я должна чувствовать себя лучше? Или безопаснее? - Она соприкоснула концы пальцев. - Миссис Клейборн, вы понятия не имеете о мире, в котором я живу. Да, я убивала людей, я преступница. Но ни одному судье или жюри присяжных уже не надо приговаривать меня к тюрьме. Каждый день моей жизни с семьдесят второго года я оглядываюсь через плечо и до смерти боюсь того, что могу увидеть. Я сплю по три часа в сутки - если удается заснуть. Иногда я открываю глаза, и оказывается, что я забилась в шкаф, сама того не зная. Я иду по улице и думаю, что десятки людей видят под этой маской, кем я была раньше. С каждым своим вздохом я ощущаю, что лишала жизни своих собратьев по человечеству. Убивала, а потом праздновала убийство с кислотой при свечах. Она кивнула, будто подтверждая свои слова, и зеленые глаза были полны боли. Мне не нужна тюремная камера. Я ее ношу в себе. Так что если вы собираетесь выдать меня полиции, я вам вот что скажу: они не смогут со мной ничего сделать. Меня нет. Я мертва, и мертва уже много лет.
- Я не собираюсь выдавать вас полиции, - сказала Лаура. - Я хочу только задать вам несколько вопросов о Мэри Террелл.
- Мэри Террор, - поправила ее Диди. - С ее стороны было... - с языка чуть не сорвалось "безумием", - глупостью красть вашего ребенка. Глупостью.
- ФБР упустило ее, когда она заезжала к матери в Ричмонд. Ее мать сказала им, что Мэри собиралась в Канаду. У вас нет соображений, куда она могла деться?
Вот этот вопрос, подумала Диди. И уставилась на свои руки. Лаура глянула на Марка в поисках поддержки, но он лишь пожал плечами и сел на кушетку.
- Все, что вы можете сказать мне о Мэри Террелл, может быть важно. - Лаура снова повернулась к Диди. - Вы не можете припомнить, с кем она могла бы связаться? Кто-нибудь из прошлого?
- Прошлого, - фыркнула Диди. - Нет такого места. Есть только длинная проклятая дорога оттуда сюда, и ты чуть больше умираешь с каждой милей.
- У Мэри Террелл были друзья вне Штормового Фронта?
- Нет. Штормовой Фронт был ее жизнью. Мы были ее семьей.
Диди глубоко вздохнула и снова выглянула в окно, в любую минуту ожидая полицейской машины. Если так, она не будет сопротивляться. Ее борьба давно закончилась. Она снова повернулась к Лауре:
- Вы сказали, что видели человека, вломившегося в мой дом?
Лаура рассказала о проблеске фонаря, который заметила ночью.
- Я вошла, включила свет на кухне, и он был там. У него... - ее передернуло при этом воспоминании, - у него изуродовано лицо. Он улыбался; лицо изрезано шрамами, и на нем застыла улыбка. А на шее у него что-то вроде электрической розетки. Вот здесь.
Она показала на своей шее.
- Этот тип через дорогу, тоже его видел, - добавил Марк. - Сказал, что этот хмырь прикладывал к горлу динамик и в него говорил.
- Постой! - Внутренняя сирена тревоги у Диди поднялась до визга. - Этот человек заходил к мистеру Брюеру?
- Ага. Он спрашивал, куда ты поехала. Сказал, что он твой друг.
- Он спрашивал меня по имени? Диана Дэниеле? - Она еще не успела занести бинокль Брюеру и потому не знала. Когда Марк кивнул, у Диди было ощущение, как от удара под дых. - Боже мой! - Она встала. - Боже мой! Кто-то еще узнал. Ах ты паразит! Наверняка кто-то ехал за тобой!
- Да погоди ты! Никто за нами не ехал. И вообще, этот хмырь тебя искал, когда нас еще даже в Энн-Арборе не было!
Диди почувствовала, что теряет над собой контроль. Тот, кто вломился в дом, ничего не взял. Он знал ее новое имя и знал, где она живет. Спрашивал у Брюера, куда она поехала. Ощущение затягивающейся на шее петли: кто-то знает, кто она такая.
- Постарайтесь подумать, - гнула свое Лаура. - Есть ли кто-нибудь, к кому могла бы обратиться за помощью Мэри Террелл?
- Нет! - Лицо Диди перекосилось, она готова была сорваться. - Я же сказала, что ничем не могу помочь! Убирайся и оставь меня в покое!
- Ох, как бы я этого хотела! Как бы я хотела, чтобы Мэри Террелл не крала моего ребенка. Как бы я хотела знать, жив мой сын или мертв. И я не могу оставить тебя в покое, потому что ты - моя последняя надежда.
- Не хочу я этого слышать! - Диди закрыла уши руками. "Она что-то знает".
Лаура подскочила к Диди, схватила ее за руки и отвела их от ушей.
- Будешь слышать! - пообещала она с горящими от гнева щеками. - Слушай! Если ты знаешь хоть что-то про Мэри Террелл - хоть что-нибудь, - ты должна мне сказать! Она же не в своем уме, ты это понимаешь? Она может убить ребенка в любой момент, если еще не убила!