- Уэст, вы явно не в себе! – раздался хлопок по столу и скрип ножек стула, старик явно вскочил из-за стола, за которым, оказывается, сидел, споря с доктором, - Ваше алчное стремление захватить какую-нибудь премию заставляет вас переходить через все грани нравственности, морали и человечности! Это немыслимо, Герр доктор!
Мои ноги согнулись в коленках и пальцы на них подушечками ощутили холодную поверхность гладкого, словно зеркало, металла. С одной стороны это было радостно, с другой же, сделали они это практически сами по себе. Может от рефлексов или возобновления чувствительности нервов, но мне это как-то совсем не понравилось.
Я нахожусь в подвале, где нет отопления. В принципе, раз меня считали покойником, оно и понятно, эдакий холодильник для сохранности трупов, но мне бы поскорее встать и во что-нибудь завернуться. Может, где-то есть подвальное окно со шторками или всё-таки где-то аккуратно или пусть даже небрежно сложена моя одежда, кто-то же удосужился меня раздеть. Впрочем, зная эти криминальные личности, для уничтожения улик все мои шмотки и обувь давно жгут там, в камине рядом с этой крикливой троицей, попивающей виски или что-то подобное.
Нить разговора где-то там вдалеке, я потерял, хотя краями глаз уже видел стены, окружающие комнату, и понимал, что весь разговор я слышу через распахнутую дверь из другого помещения, либо коридора. Впрочем, был вариант, что между той комнатой и этой, в которой нахожусь я, вовсе не было коридорного пространства, а они были смежные между собой. Там всё ещё ругались, в основном всё те же двое, но я старался их не слушать, а сосредотачиваться на своём теле и пытаться подняться или двигаться, что получалось не очень.
Я чувствовал себя уже совсем не хорошо, словно внутренние органы сопротивлялись моему пробуждению. Болела печень, как-то нехорошо ощущалась пульсация в лёгких, кололо сердце. Меня тошнило, кружилась голова, хоть я и лежал, были постоянные проблемы со слухом и зрением, а также спазмы многих мышц, и плюс ко всему я до сих пор не мог разжать челюсти… Постаравшись успокоиться, я всему силами решил расслабиться, не шевелиться. Просто на время. Нужно ровно дышать, приходить в себя, двигать пальцами, гоняя кровь по конечностям, и так приду в норму – убеждал я себя, но даже не осознавал, когда тело делает вдох, а когда выдох, чтобы управлять процессом.
- Вот, пойдёмте, я вам покажу! – слышал я где-то вдалеке, затем приближающиеся шаги…
Они вошли не из комнаты рядом и не из прямого коридора, а откуда-то сверху. Я и вправду был в нижнем эдаком подвальном помещении, как сразу и показалось. Троица спешно подошла ко мне. Мои веки мерцали быстрым морганием, а я едва шевелился.
- Господи, это ещё что! – завопил старик, чьё лицо я теперь мог видеть, удивлённый и испуганный, с седыми длинными волосами, зачёсанными назад поверх блестящего лысеющего лба, он был без бороды, а под носом была слегка запущенная колючая небритость примерно с неделю или чуть меньше.
Одновременно он казался мне худощавым, но при этом крепким, совсем не сухим старичком, а ещё огого! Возможно, так искажало его моё ещё не до конца вернувшееся в норму зрение. Он выглядел пониже остальных, а я был слишком сильно напуган их резким визитом, опасаясь, что не успел вырваться вовремя.
- Настоящий шедевр, самый, что ни есть настоящий! – с гордой улыбкой наклонился ко мне рослый мужчина в крупных очках и косым пробором своих тёмных недлинных волос на фактурной голове с грубоватыми чертами, - И, смотрите, он уже двигается, он уже пришёл в себя!
Это ведь про меня… Да, двигаюсь, пришёл в себя, сатанинское ты отродье, чем ты тут меня пропитал и куда притащил? Надо бросать карьеру адвоката, как можно защищать подобных типов? Мой мир рушился в одночасье, хотелось его задушить прямо здесь на месте, как дикое озлобленное чудовище Франкенштейна собственного создателя.
- Он? Да это какое-то «оно», господи! Уэст, что вы сотворили?! Чудовище Франкенштейна, один монстр создал другого! – бормотал старик, словно прочёл мои мысли, заставляя вздрогнуть волной по телу абстрактных сокращений различных мышечных групп.
И тут меня охватил страх. Настоящий и сильный, разливающийся по всему телу похлеще игл затекших конечностей, поселившийся глубоко в сердце и окутывающий разум пеленой первобытного трепета под демонические свирели и безобразные аритмичные удары шаманских бубнов, что пытались обуздать дикую природу человеческого естества.