— Вы не поняли. — Он завел двигатель. — Среди «чистильщиков» ни у кого нет настоящего имени, настоящей профессии или настоящей жизни. Если у них есть семьи, они существуют совершенно отдельно от их работы. В другой плоскости. Если у них есть при себе удостоверения личности, то они фальшивые. Если они долго остаются в игре, то почти забывают, кто они такие. Каждый из них успешно умертвил не меньше сотни людей. — Он резко вдохнул. — Вам должно быть совершенно ясно одно — я должен был их убить, пока мог.
Его слова звенели у нее в голове.
— Вы говорите, оба были «чистильщиками»?
Вдалеке, быстро приближаясь к ним, зазвучала полицейская сирена. Сэм рывком включил передачу «Дуранго» и дал полный газ.
— Должны быть. Никто из них не работает с чужими.
Визг другой сирены зазвучал впереди. Вторая полицейская машина была уже близко. Затем третья. Их окружают.
— Держитесь.
Сэм крутанул руль и рванул со стоянки по подъездной дорожке, а затем в темную улицу. Он прислушался, затем повернул руль и повел машину по узким улочкам Александрии подальше от сходящихся в одной точке сирен. Он взглянул на Джулию и увидел, что она погружена в себя, пытаясь разобраться с новой жизнью, которая неожиданно обрушилась на нее. Ее прелестное лицо осунулось, а красивые белые зубы прикусили нижнюю губу.
Мысленно он мрачно кивнул. Она не знала, кому можно доверять. Но она была сильна, и, если она сохранила присутствие духа и уверенность, у нее еще есть шанс выстоять.
У него возникла идея.
— Думаю, вы правы. Они хотели поговорить. Захватить нас, не убивая, по крайней мере, какое-то время. Обычно «чистильщики» не берутся за такую работу. Это означает, что им должны были заплатить целые состояния, или они испытывают огромное уважение к нанимателю. Мне кажется, они планировали захватить нас внутри дома, но вы слишком рано засекли их. Как вы узнали, что они там? Я ни черта не видел и не слышал.
С облегчением она прервала свои размышления о смерти и рассказала Сэму о внутреннем зрении и рецепторах.
— Я называю это «альтернативным зрением».
— Просто замечательно.
— У каждого есть такая способность, но большинство людей никогда не развивает ее, потому что зрение дает больше информации, чем все остальные органы чувств, вместе взятые.
В темноте салона большого автомобиля она пыталась успокоить свои страхи. Пока что присутствие Сэма не успокаивало, а казалось угрозой. Она сурово напомнила себе, что если он прав, то он еще раз спас ей жизнь.
— Если все они «чистильщики», тот, кто платит им, должен обладать связями и деньгами, чтобы координировать действия. Этот кто-то должен обладать властью, чтобы призвать на помощь одну из самых тайных групп платных убийц в мире.
— Вы думали о каком-то конкретном человеке?
Она думала о Редмондах, но не хотела верить в это. Какая причина может двигать ими?
Она быстро переменила тему:
— Куда мы теперь?
Сэм повернул машину на боковую дорогу, которая вела к автостраде имени Ширли, на север.
— Я планировал укрыть вас в доме моего друга. Он уехал на Лонг-Айленд погостить у сестры, но оставил мне ключ. Но если «чистильщики» знали мою квартиру, чтобы следить за ней, они также будут караулить у моих друзей. — Он спокойно посмотрел на нее. — И наверняка у ваших друзей тоже. Это означает, что мы рискуем не только своими, но и их жизнями.
Она нервно вздохнула, чувствуя пистолет за поясом:
— Похоже, мы можем рассчитывать только на себя. Она посмотрела на него. Он на нее.
Они смотрели друг другу в глаза через темноту салона. Все произошло спонтанно и мгновенно, и волна понимания прошла между ними. Казалось, ее пульс участился. Их взгляды задержались, и она неожиданно ощутила, как румянец желания выступает у нее на лице.
Он спокойно спросил:
— Вас это тревожит?
Сам он не слишком беспокоился. Ему нравилась эта симпатичная пианистка с разбитым сердцем. Он восхищался людьми, которые боролись за то, во что верили, даже когда не было почти никаких шансов на победу. Он даже допускал, что она может оказаться более чем просто привлекательной.
— Нет, думаю, что не тревожит.
У нее возникло странное чувство — противоречивое отношение к Сэму заставляло о многом задуматься. Но сейчас ей было все равно. В данный момент он был единственным островом в черном, мучительном море насилия, и он объединял в себе ум, смертоносный опыт и доброту. В конце концов, она допускает, что такая странная смесь не столько опасна, сколько интересна. И в любом случае ей больше не к кому обратиться.
Под курткой она крепко взялась за украденный пистолет:
— Полагаю, мы можем укрыться в мотеле. У вас есть деньги?
Мысль о ночи в мотеле с ним вызвала прилив тепла в животе. Она ощутила себя почти голой.
— Как, богатая наследница без денег? Ладно, у меня есть деньги, но я не хочу останавливаться на обычном пути между этим местом и Нью-Йорком. Нью-йоркская полиция или люди, которые наняли «чистильщиков», легко могут организовать проверку гостиниц и мотелей.
— Так куда же мы можем поехать?
— Есть у меня одна идея. Помните, я говорил вам, что мой русский дед привил мне интерес к Янтарной комнате? Моя мать унаследовала его старый театр в Балтиморе. Там она и выросла. Едем в Балтимор.
2.45. ВОСКРЕСЕНЬЕ
БАЛТИМОР (ШТАТ МЭРИЛЕНД)
Вымотанные до крайности. Сэм и Джулия съехали с автострады 395 и миновали высящиеся в центре Балтимора темные башни из стекла, кирпича и бетона, демонстрирующие прибыльность городского бизнеса. Над зазубренным горизонтом по звездному ночному небу ползли серые облака. Джулия подумала, что времени у них маловато. Она пыталась догадаться, где находится Майя Стерн, что она делает и что на уме у тех, кто нанял ее.
Сэм рассказывал ей тихим голосом:
— Это восточный Балтимор. Эти здания, построенные на рубеже веков, были одновременно магазинами и складами. Одноквартирные дома, которые вы видите, обычно были заняты мелкими мастерскими и сдавались в аренду под жилье.
Улица была темна из-за убогих зданий и разбитых уличных фонарей. Стены, размалеванные рисунками и надписями, и груды мусора — трущобы, где пустые винные бутылки валяются годами.
Джулия спросила:
— Это здесь поселился ваш дед после эмиграции из России?
Сэм съехал с Ломбард-стрит.
— Он бежал от большевиков. Здесь был русский квартал — русские, евреи, белорусы и немного итальянцев. Большинство работало в пошивочных мастерских.
— Вы думаете, что здесь мы будем в безопасности? Разбитая улица выглядела угрожающе.
— У Компании нет данных, связывающих меня с этим местом. И ни у кого нет. Я не привозил сюда никого с тех времен, когда учился в колледже, задолго до смерти деда.
Он притормозил «Дуранго» и нагнулся, чтобы через окно со стороны Джулии разглядеть четырехэтажное здание в стиле рококо, с высоким козырьком над подъездом. Стеклянные витрины, где когда-то висели афиши, были заколочены досками, а касса закрыта листами фанеры.
— Это здесь, — сказал он.
Джулия разглядывала старый кинотеатр:
— Должно быть, когда-то это была местная достопримечательность.
Сэм улыбнулся и кивнул:
— Он показывал в основном фильмы на русском языке. Мой дед построил его на деньги от вывезенных им двух драгоценных камней. Это было все, что он мог спасти из семейного достояния, но он никогда не жаловался и не оглядывался назад. "Америка — это страна великих возможностей", — говаривал он, и именно так мы жили.
Его запах туманил ей голову. Его стройное, мускулистое тело нависло над ней. Она поймала себя на том, что смотрит на него, на его длинный нос и глубоко посаженные серые глаза. На светлые волосы, которые были взъерошены и манили к себе. Она оторвала взгляд и заставила себя посмотреть на кинотеатр. Тогда-то она и увидела надпись над маркизой — «ТЕАТР РОМАНОВА».
— Он что, был Романовым?
— Двоюродным братом последнего царя. Обычно он проводил лето в Екатерининском дворце под Санкт-Петербургом. Тогда-то он и влюбился в Янтарную комнату и именно поэтому сообщил мне все, что знал о ней. Когда дед умер, моя мать получила кинотеатр по завещанию. Но они с отцом уже уехали в Сарасоту. Так что их постоянный адрес — Флорида, и именно он и зафиксирован в моем личном деле в Компании.