- 9 -
У Сестры
Он вышел из автобуса и водитель даже не стал доезжать ещё две остановки до кольца, а сразу развернулся и рванул назад в город, про себя назвав своего только что вышедшего единственного пассажира «полным отморозком», так как по его водительскому представлению «в такое время года, в такое время суток и в такую погоду сюда едут только полные отморозки». Пассажир же, словно бы услышав это мнение о своей персоне, секунд десять оставался стоять на остановке и смотрел, щуря глаза от летящего снега, вслед удаляющимся в темноту двум красным огонькам-габаритам автобуса. Потом встряхнулся, сбрасывая с себя непонятное оцепенение, перевёл сумку в положение «за спину» и направился от шоссе в глубь заносимого метелью садоводства.
Войдя в дом, он первым делом затопил печь. Дрова и бумага уже лежали в топке, - уезжая, он всегда готовил печку к следующему разу, - и оставалось только поднести зажжённую спичку. Убедившись, что огонь занялся, он разобрал сумку и переоделся в дачную одежду, покряхтывая, когда холодно-сыроватые штаны и рубашка облегали тело.
Мороз был не большой, но в доме почему-то казалось гораздо холодней, чем снаружи. Открыв печь, он уселся перед задышавшей жаром топкой на маленькую скамеечку, и принялся уплетать тушёную картошку из литрового металлического термоса, чьи составляющие искал сегодня утром в квартире своей матери около часа. «Ха. Сейчас мне даже смешно это вспоминать, но только смешного в этом ничего нет. Ну вот каким человеком надо быть, о чём надо думать, чтобы помыв термос, распихать все три его составляющие - корпус, крышку и пробку - по разным кухонным шкафам?! Ну почему не положить всё в одном место? Я просто этого не постигаю! Ну да впрочем, мне уже следовало бы привыкнуть к подобным «аномалиям» в этом месте, где ключи от входных дверей могут оказаться в холодильнике.
Термосок незаметно опустел. «Маловато будет», - вспомнилась ему коронная фраза мужичка в ушанке из мультфильма «Падал прошлогодний снег...», когда он корочкой хлеба, насаженой на вилку, собирал со стен термоса остатки картошки. И вдруг этот мужичок в одном из кадров повернулся к нему лицом и заявил: «А сьтобы крызытьки от термосотьков не искать по пол дня, надо посудку-то за собой самому мыть!» - и тут же свалился в колодец, словно опасаясь, что тот, к кому он обращался, может его схватить.
Но он и не думал обижаться, наоборот - был рад, что ему сделали это справедливое замечание.
Пройдя в комнату, он вынул из сумки амбарную тетрадь, неспешно похлопал ею об ладонь, хмуря брови, и убрал обратно. Нет, дело было не в том, что комната ещё не прогрелась и рука, возьми он вдруг карандаш, враз бы закоченела, а в том, что вот уже считай год, как он не написал ни одной строчки. Что-то ушло из него и он даже не заметил как и когда. «Если я снова не начну писать, я сдохну», - с омутной тоскою сказал он сам себе, возвратясь к печке.
Оперев подбородок на руки, сложенные на коленях, он смотрел на светящуюся, пульсирующую плоть горящих поленьев и слушал, как дом легонько вздыхает под порывами всё усиливающегося февральского ветра.
Коротко гукнул телефон в комнате на столе и человек резко сорвался со своего места перед печкой. Нетерпеливые пальцы сняли блокировку и вызвали текст сообщения, жаждущие глаза проглотили буквы и... вновь потухли: та малая толика надежды, что кто-нибудь приедет, была убита. Он вернулся к печке и вдруг улыбнулся над самим собой: «Вот неупокоенный! А ведь в первую очередь ты подумал именно о ней!» - над своим абсолютно нелогичным и безнадёжным ожиданием sms-ки из параллельного мира, sms-ки с другой планеты. Зелёно-карие девичьи очи звёздами сверкнули в сумерках, и он вновь услышал проникновенный голос молодой певицы:
Белой акации гроздья душистые
Вновь аромата полны.
Он думал о ней и чувствовал, как теплеет под сердцем. «Би... Интересно, как сложится её жизнь? Бурно должно быть...».
Вновь разливается песнь соловьиная
В чудном сиянии полной луны...
Лицо его вдруг исказилось, словно от боли: воспоминания были более чем хорошие, но вместе с тем почему-то мучительны. Странно, да? Наслаждение и мука смешивались в равных пропорциях, порождая экзотическую смесь, которую он медленно впитывал всеми фибрами своей грешной души. И душа светлела, светлела... И ощущала душа всю грязь, которую набрала на себя в своём земном пути.
Видение кончилось, и после него он явственней почувствовал стоящего у себя за спиной немого ангела одиночества. Невыносимо было ощущать его взгляд и тогда он, сознавая, что писать сегодня уже всё равно не будет, закрыл дверцу топки и попытался скрыться от этого медленно прожигающего душу взора в сон.