Несмотря на владевший им страх, он умудрился изобразить злобную ухмылку.
Мне вспомнились путаные рассказы старого варяга о норманнах и норвежцах.
— Элрик боролся вместе с вашим королем против захватчиков. Неужели это была ложь?
Торговец пушниной пожал плечами.
— В какой-то степени он говорил правду. Но он забыл рассказать тебе о том, что уже через три года после начала нашествия, когда Бастард отправился на север, его сопровождал господин Элрика, а Элрик, конечно же, был вместе с господином. Ты и представить себе не можешь, какие беззакония они творили! И отвратительнее всех вели себя именно англичане. Элрик говорил, что он всего лишь исполнял приказания своего господина, но разве кто-нибудь этому поверит?
— Элрик рассказывал о себе подобные вещи? Варягам?
Вновь та же презрительная усмешка.
— Конечно же, не варягам. Они зарубили бы его на месте! Он рассказывал об этом только мне, долгими ночами во время нашего бегства из Англии. Элрик то и дело плакал, вспоминая о былых деяниях, и хотел исповедоваться в грехах. Я наслушался самых разных ужасов, однако хранил все эти истории в тайне. В один прекрасный день меня выгнали из казармы, но он даже не вступился за меня, хотя я хранил его тайну многие годы. Поэтому когда монах спросил у меня, знаю ли я нелояльных охранников, ему не понадобилось много золота, чтобы выманить у меня имя Элрика.
— И после этого ты отвел монаха в дом к Элрику? Ты вынудил его предать императора?
— Я его ни к чему не принуждал, только пригласил выпить. Когда он пришел, я познакомил его с монахом. Монах предложил ему выполнить какое-то поручение, которое могло стоить Элрику жизни, но зато обеспечивало его жене безбедную жизнь. В случае отказа монах пригрозил Элрику позорной смертью, обещал раскрыть правду о его давнишнем предательстве, и его жене пришлось бы продавать себя норманнам, просто чтобы выжить. Как только Элрик ответил ему согласием, я получил обещанную сумму и поспешил оставить их наедине.
— Где проходила эта встреча?
Мое отвращение было так велико, что я придвинулся ближе, едва не нанизав Асгарда на свой клинок. Он захныкал, вытер нос рукавом накидки и еле слышно пробормотал:
— В таверне у гавани. Он пришел позже нас, и с той поры я его ни разу не видел.
— Стало быть, ты не знаешь, где его можно отыскать? Он не оставлял тебе инструкций на случай, если ты найдешь еще одну жертву, верность которой он мог бы подвергнуть испытанию?
Асгард замотал головой так решительно, что я ему почти поверил.
— Придется отвести тебя в дворцовую темницу, — сказал я. — После этого я найду Сигурда и повторю ему твою историю. Он наверняка поможет тебе вспомнить еще какие-нибудь подробности.
Асгард испуганно съежился, вжимаясь в колонну.
— Только не приводи ко мне Сигурда! — взмолился он. Его глаза хитро прищурились. — Кажется, я вспомнил кое-что еще.
— Например?
Он вызывающе вздернул голову.
— Монах не оставлял мне никаких инструкций, но я не так глуп и решил предпринять самостоятельное расследование. Асгарда на мякине не проведешь.
Я насторожился.
— И что же тебе удалось узнать?
— Мои знания стоят недешево.
— Ты участвовал в заговоре, имевшем целью убийство императора, — напомнил я, — и потому потерял право на жизнь, разве что тебе удастся обменять ее на что-то имеющее равнозначную ценность. Эти сведения стоят твоей жизни?
Асгард выглядел очень несчастным, однако нож у горла и угроза появления Сигурда не оставляли ему никакого выбора.
— Я послал одного мальчонку проследить за монахом. Не мальчик, а просто золото! Монах оказался на редкость осторожным человеком и оглядывался чуть ли не на каждом шагу. И тем не менее мальчонке удалось прокрасться за ним до дома в Либосе.
— Где именно в Либосе? Когда это произошло?
— Две или три недели назад. Дом этот стоит к западу от колонны Маркиана, на северном берегу Ликоса. На первом этаже находится лавка бакалейщика Викоса.
Я заглянул в его испуганные глаза, пытаясь понять, насколько правдивы его слова.
— Если нам удастся найти монаха, ты будешь жить. — Хотя и без особых удобств, добавил я про себя. — Пока же тебе придется проследовать вместе со мною во дворец.
Асгард выпучил глаза и упал передо мной на колени.
— Нет! — взмолился он. — Куда угодно, но только не во дворец! Они тут же расправятся со мною! Я помог тебе всем, чем сумел, так прояви же ко мне милосердие! Разреши мне уйти, и я уже через час покину город. Тогда это будет честная сделка.