— Дерьмо! — выругался он.
У меня остановилось сердце.
— Элрик?! — еле выдохнул я. — Элрик?! Это же я, Деметрий!
Острое лезвие остановилось на волосок от моей шеи.
— Деметрий?! — взревел варяг. — Тогда какого черта ты хотел выпустить мне кишки?
Он ослабил свою хватку, и я вскочил на ноги.
— На меня кто-то напал, ты понимаешь? — Я затряс головой, пытаясь оправиться от удара. — Может, это был ты?
— Ты с ума сошел! — Голос Элрика звучал напряженно. Возможно, я все-таки поранил его несмотря на доспехи. — Я шел за тобой. Стоило мне выйти во дворик, как ты напал на меня!
— Но ведь я…
Я не договорил. Заметив мерцающий свет, появившийся в конце коридора, мы тут же схватились за оружие. Свет становился все ярче.
— Элрик? Деметрий?
— Сигурд?!
В перистиле появился командир варягов с топором в одной руке и пылающим факелом — в другой. Бог знает, как ему удалось разжечь огонь в такое ненастье. Сигурд держал факел под навесом, однако яркое пламя освещало весь дворик, представший в виде живой картины.
Мы с Элриком стояли возле двери, находившейся слева от Сигурда и ведущей в западное крыло дома. Сигурд вместе с двумя своими людьми стоял возле главного входа и гневно смотрел на Фому, который так и сидел в том углу, где я последний раз видел его при свете молнии; руки у него по-прежнему были связаны. И больше я никого не увидел, сколько ни вглядывался во тьму.
— Надеюсь, — сказал Сигурд, — что вы сможете объяснить происходящее.
Первым подал голос Элрик.
— Мальчик умудрился сбежать из хлева. Деметрий и я бросились ему вдогонку, но из-за грозы я сбился с пути. При свете молнии я увидел, как Деметрий входит в дом через западный вход, и поспешил за ним. Однако стоило мне войти, как он попытался протаранить меня, словно трирема, и мы оба свалились на землю. Он мог бы лишиться головы, но, к счастью, я узнал его по голосу.
— Да ведь я не входил через западную дверь, — возразил я. — Я вошел через главный вход, который был открыт. Через тот, возле которого стоит Сигурд. И я какое-то время уже находился в доме, прежде чем напал на тебя. По ошибке, — добавил я. — Но до этого мне пришлось схватиться с кем-то еще.
— Наверное, это был мальчишка, — нетерпеливо сказал Сигурд, взбешенный тем, что Фоме чуть не удалось сбежать. — Мы выслушаем его утром. Пока же выставим двойную охрану и свяжем мальчишку по рукам и ногам.
— А как же быть с тем, другим человеком? Кто знает, может, он и поныне находится в доме или где-то поблизости. Что, если это убийца, подосланный монахом, или вообще сам монах?
Сигурд презрительно фыркнул.
— Если даже этот самый человек не является плодом твоего воображения, я не стану всю ночь месить из-за этого грязь. Хочешь остаться в доме и искать его, так ищи! А я не хочу в этой темноте растянуть лодыжку или получить нож в бок.
Мне этого тоже почему-то не хотелось.
ια
Ничто больше не нарушало мой сон, хотя нарушать-то было и нечего. Остаток ночи я пролежал с открытыми глазами, тревожно прислушиваясь к каждому скрипу и шороху, пока не начало светать и не защебетали те немногие птицы, которые не улетели с наступлением зимы. Обрадовавшись, что можно наконец покинуть негостеприимное ложе, я встал, прошел мимо выставленных у двери караульных и вновь направился к дому.
Голова у меня болела от бессонницы, и холодный воздух ничуть не облегчил моего состояния, но, по крайней мере, дождь прекратился. Я огляделся вокруг, проверяя каждую пядь земли между мной и растущими по периметру деревьями, но не заметил ничего подозрительного.
При входе в дом мое сердце учащенно забилось, и даже вид пустого дворика не успокоил меня. Я обвел глазами галерею, не в силах избавиться от предчувствия, что меня здесь что-то поджидает. На всякий случай я обошел колоннаду, проверяя, не прячется ли кто за колоннами.
Больше всего меня интересовал тот угол двора, где мы обнаружили парнишку. Его поведение казалось мне необъяснимым. Если он хотел удрать от нас, то ему незачем было приходить сюда. Кроме того, нужно было уж совсем отчаяться, чтобы пытаться бежать в такую бурю из этой глухомани, да еще со связанными руками и повязками на ногах. Он не продержался бы в лесу и дня. Так почему же он так рисковал, пробравшись в этот заброшенный дом, где какой-нибудь рьяный варяг мог в темноте снести ему голову?