Оставить машину пришлось далеко от места сбора. Вилланд пробирался через оцепление к своему месту, а затем увидел Генриха и Отто. Вилланд взглянул на них – те же лица, так же улыбаются и приветливо машут рукой. Но эти двое совсем недавно давили машиной больного раком старика, затем дали задний ход и еще раз проехали, дробя кости. Улыбки превратилась в звериный оскал, и Вилл не в силах был подойти к старым товарищам. На трибуне зашевелись тени и голос вырвался из динамиков. Представление началось.
***
– Мартин, черт возьми, куда мы так спешим? – задыхаясь, спросил Йозеф.
– Да! Я еще ни одного стекла не разбил, – возмущенно кряхтел Фриц, а Ганс соглашаясь, кивнул. Мартин остановился и посмотрел на отряд.
– Это всё не серьезно. Я же виду вас в место поинтереснее! – сказал он и опять пошел быстрым шагом. Ребята непонимающе переглянулись, но последовали за ним.
– Эй, а тебя я еще не видел с нами, – прошипел Йозефу Гюнтер.
– И что? – удивился он.
– Как что? Откуда я знаю, можем ли мы тебе доверять!
– Я брат Мартина, – сказал Йозеф. Гюнтер удивленно захлопал глазами.
– Вы ничуть не похожи.
– Хочешь сказать мы с Эбом две капли? – вмешался Ортвин, услышав неловкий разговор, – Разве брат этот тот, на кого ты похож? – обернувшись, Гюнтер посмотрел на них. – Мы с братом можем быть и совсем разные, но и он и я всегда уверены, что поможем друг другу несмотря ни на что. Вот это значит быть братьями, – с напущенной торжественностью сказал он. Гюнтер не хотел спорить, видя, что у Ортвина на поводке оглобля размером со шкаф, хотя и засомневался в искренности их братских отношений.
– А мне всегда казалось, что вы братья, разве нет? – спросил Ортвин, потрепав за плечи Ганса и Фрица.
– Что? Нет. Мы знакомы то не больше года, – ответил один из них.
– А как будто всю жизнь!
– Это еще почему? – удивились оба и задав вопрос одновременно.
– Вот именно потому! Если молчите, то оба, вместе, если говорите, тоже вместе.
– Просто я люблю те же вещи, что и Ганс, – сказал Фриц.
– А я ненавижу то же, что и Фриц, – сказал Ганс.
– Браво! – зааплодировал Ортвин, – Вы больше братья, чем любой из нас!
– Нет, просто мы друзья.
Не держа в руках ни кувалды, ни даже камня, отряд Мартина выделялся среди бушующей толпы. Улицы были покрыты осколками окон. Прямо перед ними крепкий штурмовик волочил за бороду старого еврея. Очевидцы весело загоготали, когда дед упал, и штурмовик стал тащить его прямо по брусчатке, держа за бороду, словно на поводке. Мальчишки сокрушались, что еще не приложили к погромам руку, но командир требовал терпения.
– Подождите! – вскрикнул Гюнтер и остановился. Его взгляд приковала одна из многих витрин бесконечно тянущихся вдоль первых этажей. Она была еще целой, а шестиконечная звезда блестела совсем свежей краской, источая токсичный запах.
– Что еще? У нас нет на это времени!
– Я ждал этого десять лет! – Гюнтер схватил с земли камень и швырнул в стекло, но то лишь слегка треснуло.
– Чертов стекольщик! – яростно завопил он и бросил камень побольше, но трещина только слегка расползлась. Гюнтер тяжело задышал, а по щеке скатилась едва заметная слеза. Но вдруг в злосчастное стекло прилетело еще два камня, затем уже четыре. Фриц, Ганс, Ортвин и Эб взяли еще по камню. Надежду внушал здоровенный булыжник в руках Эба. Он тяжело ухнул, и победоносно швырнул камень, разбив толстое стекло. Осколки падали и растворялись среди тысяч подобных. Лицо Гюнтера просияло, и он готов было ворваться внутрь, круша всё на своём пути, но Мартин поторопил отряд.
– По дороге расскажешь эту занимательную историю! Мы и так уже опаздываем! – сказал командир и, не оборачиваясь, пошел вперед. Отряд безропотно последовал за ним. Раньше, обязательно кто-нибудь возмутился, но сейчас никто не хотел спорить с убийцей Мозеса Бернштейна. Только Йозеф задержался на минуту и, плюнув на всё, схватил камень. С краю, оставался не выбитый кусок стекла и он, прицелившись, бросил снаряд. Глазомер подвел, и Йозеф угодил в окно квартиры выше. Из окна показался силуэт испуганной девушки, и Йозеф пристыженный поспешил за отрядом, пряча лицо.