– Уж не хотите ли вы сказать, что мы должны смотреть на это спокойно? – не без некоторого вызова спросил господин Певзнер.
– Я хочу сказать, что за всеми разъяснениями вам следует обратиться в Совет, – повторил доктор и, не прощаясь, быстро пошел по коридору.
Какое-то время Мозес и господин Певзнер молча смотрели ему вслед. Затем Мозес последовал за доктором. Он уже почти дошел до поворота, когда услышал рядом вкрадчивый голос Певзнера. Голос, сказавший:
– Могу я с вами поговорить, господин Мозес?
Господин Мозес остановился и молча посмотрел на господина Певзнера.
– Видите ли, – сказал тот, поднимая и держа перед собою сумку. – Видите ли. На самом деле это очень важно.
– Да, – согласился Мозес, что-то прикидывая в голове.– Лучше будет, если мы пойдем на улицу.
– Можете звать меня Эфраимом, – доверительно улыбнулся господин Певзнер, когда они вышли во двор. При дневном свете он выглядел совсем юным.
– А вы меня – Мозесом. Вы ведь оттуда? – И Мозес показал пальцам на каменную стену, над которой поднималась верхушка акации.
– Ну, да. Конечно.
– И как там?
– Да никак. Ничего особенного. Я подумал, что, может быть, вы можете нам помочь, господин Мозес?
– Вы про это? – Мозес кивнул на сумку.
– Здесь всего триста экземпляров, – сказал Эфраим. – Если бы вы смогли распространить их среди больных, мы были бы вам крайне признательны. Надо, чтобы люди знали правду.
– А что-нибудь кроме признательности? – спросил Мозес, поднимая сумку.
– Всемогущему надо помогать бескорыстно, – сухо ответил Эфраим.
Мозес сразу загрустил. Без особого труда на его лице можно было прочитать, что слово «бескорыстно» не относится к его любимым словам.
– Всемогущему – да, – он поставил сумку на землю.
– Ну, знаете…
– Но только Всемогущему, – заключил Мозес, намереваясь удалиться.
– Хорошо, хорошо, – сказал Эфраим. – Чего же вы хотите, господин Мозес?
Лицо его стало печально, как у человека, который в очередной раз столкнулся с несовершенством этого мира.
– Во-первых, удобрения. Удобрения и кой-какую садовую мелочь, – не задумываясь, ответил Мозес. – Ну, там – совок, грабельки, можно ручной культиватор. А главное – рулетка. Давайте-ка я вам лучше все напишу.
Он вынул из кармана блокнот, написал в нем несколько слов, после чего, вырвав страницу, протянул ее Эфраиму.
– Хорошо, – сказал Эфраим. – Хорошо. Вы понимаете, что я не могу обещать вам всего, но кое-что… – Он вздохнул и спрятал бумажку в карман. – Я приду в следующую среду. Давайте встретимся здесь в это же самое время. И не забудьте, пожалуйста, захватить с собой сумку.
– Само собой. Надеюсь, вы не забудете про рулетку.
– А вы про сумку, – настойчиво повторил Эфраим. – Только, пожалуйста, сделайте так, чтобы этот ваш доктор ничего не знал. Мне показалось, что он не совсем понимает, так сказать, всю важность…
– Конечно. А теперь пойдемте, я покажу вам короткий путь. В два раза короче… Пойдемте, пойдемте…
– Я бы мог и сам, – нерешительно сказал Эфраим, следуя за Мозесом.
Миновав мостик, они поднялись по лестнице на вторую террасу, а уж оттуда было рукой подать до выхода, – стоило только свернуть на едва приметную тропинку, уводящую в заросли разросшейся акации.
– Сюда, – сказал Мозес.
– Не лучше бы было пойти, где ходят все люди?
– А что в этом хорошего? – удивился Мозес, ступая на тропу и нагибаясь, чтобы не задеть ветви. – Тут, по крайней мере, будет в два раза короче…
– Я не тороплюсь.
– Пойдемте, пойдемте, – поторопил Мозес, вступая в заросли. – Скажите-ка мне, Эфраим, у вас, конечно, есть девушка?
– Что? – спросил Эфраим, придерживая рукой шляпу. – Девушка? Да. А что?
– Ничего. Она тоже борется с миссионерами?
– Нет, – сказал Эфраим, пригибаясь вместе с Мозесом. – Она учительница. Учит детей.
– Жаль, – вздохнул Мозес. – Очень жаль. Она тоже могла бы миссионерствовать вместе с вами, а почему бы и нет?… – Он поднял сумку и потряс ею в воздухе. – Я хотел сказать, что она могла бы разносить ваши брошюрки, потому что женщинам это иногда удается лучше, чем мужчинам.
– Мы скоро поженимся, – сообщил Эфраим.
– Это правильно, – сказал Мозес, продираясь сквозь кустарник. – Лучше жениться, чем распаляться, как я где-то читал.
– Глупость какая, – пробормотал Эфраим, защищая лицо от ветвей и стараясь не отстать. – Я и не думал распаляться. И потом, это не ваше дело.
– А я и не говорил, что мое, – ответил Мозес.
– Глупость какая, – сердито повторил Эфраим, краснея. – Как это вам только пришло в голову сказать такую глупость?