- Я прошу тебя, успокойся, не кричи, пожалуйста. Ничего страшного не случилось. Уже восьмой час, я ужасно себя чувствую, и поэтому сегодня я не приеду, - он поменял тон и стал ее как будто утешать. Он совсем не понимала, почему он так себя ведет.
- А ты можешь мне сказать, когда ты приедешь, если не сегодня? Меня убивает эта вечная неопределенность, - она готова была разрыдаться, но держалась изо всех сил. Больше всего ей не хотелось выглядеть истеричкой.
- Думаю, что завтра, - неуверенно произнес Стас.
- Видишь, ты снова не уверен.
Голос его опять стал ледяным.
- Да, я не уверен. Потому что сейчас я точно не могу сказать, как сложится завтрашний день.
- А когда ты сможешь? – не давала послабления она.
- Завтра утром… Так тебя устроит? – ему не нравился весь этот разговор, она чувствовала, что бесит его своей настойчивостью. Но, к счастью, ей уже было все равно, она себя уже отпустила. Хуже все равно некуда.
- Нет, меня не устроит, Стас. – резко выкрикнула она. - Но, боюсь, у меня нет выбора… У меня в наших отношениях вообще нет выбора, и это невыносимо.
Он молчал, и она знала, о чем он думает: выбор есть всегда. Это была его любимая фраза в разговоре о выборе.
- Хотя нет, выбор, конечно, всегда есть, - она не дождалась, когда он скажет это вслух. - Но мне очень не хочется выбирать то, другое.
- Я тоже больше всего не хочу, чтобы ты сделала этот выбор. Я надеюсь тебя не подтолкнуть в нему.
Она вдруг поняла, что безумно устала… Опустившись на стул, и обхватив руками голову, она тихо продолжала:
- Я такая дура, Стас… Я же тебе так верю, а ты попросту этим пользуешься.
- А ты считаешь, что мне верить не стоит?
- Я не знаю, что стоит или не стоит. Разговор получился какой-то дурацкий, ни к чему не приведший, бестолковый какой-то.
- Вот-вот. Поэтому давай его закончим. Я завтра, как только буду знать свои планы, тебе позвоню и, надеюсь, увидимся.
Она хотела сказать, что согласна, но почему-то связь внезапно оборвалась, в трубке пошли короткие гудки. Вот и поговорили.
Она не могла прийти в себя весь вечер. Он был совсем другим, только изредка, вкраплениями, напоминавшим ее любимого Стаса, нежного и пылкого. Как легко и быстро он поменял обличие просто потому, что ему пришлось поучаствовать в том, что ему не нравилось! Горький осадок болтался на дне души, словно она безвозвратно испортила любимую вещь. И избавиться от него никак не получалось. Да она и не старалась.
Он не позвонил. За весь день – ни разу. Она уже почти и не ждала. Просто хотела убедиться в правильности своих выводов: ему нечего ей сказать, а нарываться на новые выяснения он не будет. Лишь дохленькая надежда маячила где-то в тени, что все было не зря, и значит он не оставит все вот так, без ответа.
Весь вечер накануне она пыталась о чем-то подумать, но мысли беспорядочно рассеивались, и оставалось только настраивать себя на то, что ждать нечего.
Нехотя она вспомнила, как он также не приехал в тот день, когда вернулся из Китая, и от мысли, что еще тогда можно было сделать соответствующие выводы, стало совсем кисло. Кажется, придется признать, что с ее стороны было большой глупостью рассчитывать, что что-то изменится. Все-таки она что-то упустила, или не поняла, или он не объяснил.
На следующий день была суббота. Оставив ребенка на попечение навещавшего его по выходным дням бывшего мужа, она быстро оделась, и, прокричав перед дверью «я скоро вернусь», выскочила на улицу. Ей нужен был глоток свежего воздуха и пространство, чтобы не сойти с ума в четырех стенах. Думать по-прежнему не получалось, и ее начинала пугать собственная неспособность размышлять, о чем бы то ни было.
Сев за руль, она повернула ключом в замке зажигания. Машина приятно, успокаивающе затарахтела. «Надо вернуться в точку начала» - осенило вдруг ее, и она точно знала, куда ей надо ехать – к водопаду, туда, где она шагнула на скользкие камни. Ей нужно во что бы то ни стало его найти, самой.
Дорога, гладкая и бесконечная, гипнотизировала, а любимое радио навевала ностальгические воспоминания. Словно специально, звучали те песни, с которыми были связаны те или иные эпизоды их встреч со Стасом. Казалось, что это было безумно давно и прошла целая жизнь… Сердце тихонько щемило и тут же замирало, опасаясь подходить близко к краю, чтобы не видеть, насколько ужасающе-огромна пропасть внизу.