Его слова заставляют меня покраснеть так сильно, что я немедленно наклоняюсь вперед и опускаю голову ему на плечо, так что он не может видеть мою реакцию. Он смеется над моим ответом, проводя рукой по моей спине и волосам. Он быстро целует меня в висок.
В конце концов я отстраняюсь и смотрю на него сверху вниз. Все, что он только что сказал, заставляет меня снова опустить голову, но на этот раз я хочу опустить ее так, чтобы мой рот оказался прямо напротив его. Но я воздерживаюсь. Как-то.
Он вздыхает и теряет часть улыбки в глазах, меняя ее на более серьезное выражение. Его руки скользят вверх, а затем вниз по моим рукам.
– Я вернулся в больницу в субботу, чтобы увидеть тебя, но тебя уже не было, – признается он.
На мгновение я закрываю глаза. Я удивлена, что он возвращался.
Не хочу признаваться ему, что ушла раньше, чем следовало. Но я не хочу лгать ему или даже опускать правду.
– Я уехала в пятницу вечером. До того, как меня выписали, – я смотрю ему в глаза, мне нужно объясниться, прежде чем он вынесет приговор. – Знаю, что ты врач, и собираешься сказать мне, что это был глупый шаг, но я уже знаю это. Я просто не могла больше находиться там ни секунды.
Он молча смотрит на меня, но не выглядит сердитым или раздраженным. Он только тихо качает головой.
– Я все понимаю. У меня есть пациенты, которые практически живут в больницах, и я знаю, как это истощает как эмоционально, так и физически. Иногда мне хочется закрыть глаза на правила и велеть им бежать, потому что я знаю, как сильно они не хотят находиться там.
У меня нет незамедлительного ответа на это, потому что я не привыкла к такой реакции.
Мне нравится, что он не ругает меня сейчас. Но я уверена, что он видит пациентов с разными уровнями разочарования, поэтому логично, что он больше чуткий, чем строгий.
Джейк поднимает руку к моим волосам и накручивает на пальцы несколько прядей. Он смотрит на мои волосы, которые скользят между его пальцами. Когда наши взгляды снова встречаются, я чувствую, что он собирается поцеловать меня. Его взгляд на мгновение падает на мои губы. Но я не могу допустить этого, пока не объясню ему истинную причину моего сегодняшнего напряжения.
– Мне нужно тебе кое-что сказать, – говорю я. Я не решаюсь говорить об этом, но он здесь, и он собирается встретиться со всеми, и ему нужно знать, во что он ввязывается. Он терпеливо смотрит на меня, пока я продолжаю.
– Это квартира Риджа. Моего бывшего парня, о котором я тебе рассказывала на нашем свидании?
На лице Джейка нет и намека на ответ, поэтому я продолжаю, отводя взгляд от него на наши руки. Я переплетаю наши пальцы вместе.
– Ридж и его подружка Сидни сегодня едут с нами. Так же как Уоррен и Бриджит, которые являются двумя другими соседями по комнате. Скоро ты познакомишься со всеми ними. Я просто... вот почему я хотела, чтобы мы пришли в мою комнату перед встречей с ними, так что, если наша история будет поднята сегодня, ты не будешь застигнут врасплох. – Я снова смотрю ему в глаза, с трудом переводя дыхание. – Тебя это задевает?
Джейк отвечает не сразу. Я не виню его, поэтому даю ему время обдумать все, что я только что сказала. Это странная ситуация, в которую я, вероятно, не должна была его ставить.
– А тебя это задевает? – спрашивает он, сжимая мои руки.
Я качаю головой.
– Теперь мы друзья. Мне очень нравится Сидни. Я чувствую, что все мы находимся именно там, где должны быть, но после того, как я пригласила тебя сюда, я стала параноиком, потому что, возможно, мне не следовало этого делать. Я не хочу, чтобы это было нелепо.
Джейк поднимает руку и проводит ею по моей щеке. Его пальцы касаются моего затылка, когда он пристально смотрит на меня.
– Если это не беспокоит тебя, то и меня тоже, – решительно заявляет он.
Его незамедлительное утверждение заставляет меня улыбнуться с облегчением, хотя я не говорю ему, что это очень несуразно для меня.
Сидни ошибалась.
Некоторые люди всегда являются лучшими версиями самих себя.
Эта мысль немедленно наполняет меня чувством вины, потому что в этой ситуации есть гораздо больше, чем я только что призналась Джейку. Он понятия не имеет, что Уоррен и Ридж, по сути, моя единственная семья. Но я не хочу взваливать на него сразу слишком много. Нет, пока мы не поймем наверняка, может ли выйти за рамки сегодняшнего дня то, что действительно возникло между нами. Честно говоря, не знаю, хочу ли я этого, пока он не получит ясного представления о том, кто я, но я понятия не имею, с чего начать. Он провел со мной один из моих лучших дней, но он еще не узнал меня полностью. Он знает, что я спонтанна и нерешительна, но что еще он на самом деле знает?
– Я непостоянна, – выпаливаю я. – И иногда бываю эгоистичной, – знаю, что должна заткнуться, но такая откровенная честность кажется оправданной. Он должен точно знать, с чем имеет дело. Я не хочу испытывать новые отношения с кем-то, с кем я не полностью откровенна и открыта. – Во мне есть бунтарская жилка, над которой я реально пытаюсь работать. Иногда я провожу целые дни за просмотром «Нетфлекс» в нижнем белье. Большую часть своей взрослой жизни я жила одна, поэтому ела мороженое из ведерка и пила молоко прямо из пакета. Никогда не хотела иметь собственных детей. Я вроде как хочу кошку, но слишком боюсь ответственности. Я люблю музыкальные шоу и рождественские фильмы от «Хеллмарк», и я дико ненавижу дорожное движение в Остине. И я знаю, что все это не имеет значения, потому что мы даже не встречаемся, но я чувствую, что ты должен знать все эти вещи обо мне заранее.
Когда я заканчиваю, я нервно кусаю нижнюю губу, ожидая, что он либо рассмеется надо мной, либо убежит. Я бы полностью поняла любую из этих реакций.
Он реагирует совершенно не так, как я ожидаю. Он вздыхает и слегка наклоняет голову, положив наши руки себе на грудь. Его большие пальцы скользят взад и вперед по моим.
– Я впитываю весь негатив, что происходит на работе, – говорит он. – Мне нужно уединение в реально плохие дни. Иногда даже от Джастиса. И... я грязнуля. Я не мыл посуду четыре дня и не стирал две недели. Большинство врачей аккуратисты, и дома у них безупречная чистота, но у меня почти всегда царит хаос. И я, наверное, не должен этого признавать, потому что я кардиолог, но я обожаю жареную пищу. Я посмотрел все эпизоды «Анатомии страсти», но, если ты кому-нибудь об этом расскажешь, я буду все отрицать. И... я был только с двумя женщинами, так что я даже не знаю, насколько я хорош в постели.
Тот факт, что он только что признался во всем этом, заставляет меня ощутить, что я могу немного расчувствоваться, но, к счастью, последняя часть его признания заставляет меня смеяться.
– Ты очень хорош, Джейк. Поверь мне.
Он выгибает бровь.
– Ты точно обо мне?
Я киваю, чувствуя, как жар поднимается к моим щекам, просто думая об этом.
– Не могла бы ты уточнить? – он дразнится. – Что тебе больше всего понравилось?
Я вспоминаю нашу совместную ночь, и, честно говоря, все было здорово. Но если бы мне пришлось сузить его до любимого момента, я точно знаю, какой именно.
– Второй раз. Когда ты держал глаза открытыми и наблюдал за мной, пока мы... – мой голос прерывается. Я даже не могу закончить фразу.
Джейк с минуту очень серьезно смотрит на меня. Его руки полностью покрывают мои.
– Это стало и моей любимой частью.
Я слегка наклоняю голову, разрывая зрительный контакт с ним. Не потому, что я больше не нервничаю, а потому, что пытаюсь не дать себе поцеловать его.
Он протягивает руку и кладет ее мне на затылок, притягивая мой взгляд обратно к себе. Его другая рука скользит по моей пояснице, притягивая меня ближе.
– В тот вечер мне очень многое понравилось, – он улыбается, приближая свой рот к моему. – Мне нравилось раздевать тебя, когда мы стояли рядом с твоей кроватью, – шепчет он, прежде чем прижаться губами к моим.