Все это время демон просто наблюдал за тем, как русые локоны становятся румяными под восходом солнца, и как в утренних лучах серебрятся некоторые непослушные прядки. Он смотрел на глубокие глаза цвета северной хвои, в которых сверкала злость от воспоминаний давних прожитых лет. Смотрел, слушал, наблюдал, но даже не представлял, что нужно говорить. Не рассказывать же ему в ответ про свою боль и про все мучения, которые когда-то пришлось пережить его неприкаянному существу… И уж тем более не стоит упоминать о том, как он долгое время не мог забыть смерть близкого человека, чему виной послужила его неконтролируемая звериная сущность. И что эта же самая сущность чуть не погубила ее, целительницу, и их товарищей…
Ох, и зачем он только предложил эту затею? Кто же знал, что для того, чтобы взглянуть на очередной круг небесного светила, придется еще и говорить о чем-то!
Но сама рассказчица, кажется, не ждала от него ответа: она будто говорила с ним, и в то же время изливала душу самой себе. Вскрывала самые потаенные обиды, которые раньше почему-то глушила и не выпускала наружу. Интересно, почему? Человеческие узы и взаимоотношения были сложны для понимания того, кто родился в бездушном огне, не имея никаких подвязок к жизни. Что и говорить, он ведь даже не до конца представлял, зачем люди создают семьи и заводят детей — он-то был порожден лоном дикой природы.
Слепо повинуясь каким-то внутренним инстинктам, демон просто протянул ей руку. Дарина прервала свои думы и сопроводила его телодвижение недоуменным взглядом: прямая деревянная рука была оттопырена так, как если бы собиралась поздороваться. Какой же он идиот…
Но, к его удивлению, девушка, словно завороженная, совершила робкий рывок своими тонкими пальчиками. Миг — и демон почувствовал чужое прохладное прикосновение. Он тут же одернул руку и напряженно сжал кулаки, чем не на шутку напугал Дарину. Девушка поспешила убрать свою руку как можно дальше, но с места не сдвинулась.
— Ой… прости. Я забыла, ты ведь не любишь, когда к тебе прикасаются… — осторожно сказала она в свое оправдание. — Прости. Мне правда жаль…
— Не не люблю, — объяснил Сергиус, — просто не привык.
— Плохие воспоминания?
— Не ищи во всем сентиментальность, — хмыкнул он. — Каждый, кто когда-либо притрагивался ко мне — хотел меня убить. Обычный инстинкт самосохранения.
— Я не хочу, — зачем-то сказала целительница.
— Я знаю, — с легким раздражением подметил несловоохотливый спутник.
— Что ж… — протянула она, явно скованная набежавшей неловкостью.
— Поэтому ты боишься возвращаться? — неожиданно спросил Сергиус, решивший вернуться к более важной для нее теме. Ему было невдомек, что кое-что другое волновало ее сейчас куда больше.
— Послушай, я понимаю, ты не привык к чужим прикосновениям. Но ты должен помнить, что не все люди, которые до тебя дотрагиваются, желают тебе зла, — серьезно произнесла Дарина, будто не услышав его вопрос.
Помолчав немного, он с неохотой ответил:
— Звериные инстинкты не перевоспитаешь.
— Прекрати! — вдруг нахохлилась девушка, с чего-то оскорбившись его словами. — Ты никакой не зверь!
— Хоть в петлю лезь… — устало прокомментировал демон.
— Я серьезно! — все не унималась Дарина. — Хочешь, я тебе это докажу?
Она резво подползла к нему и выставила руки в предупреждающем жесте.
— Что ты…
— Закрой глаза, — попросила она.
— Это уже не смешно, — хмуро сказал демон, отодвинувшись назад так, чтобы между ними оставалось значительное расстояние.
Дарина отреагировала глубоким вздохом.
— Просто доверься мне. Пожалуйста. Я хочу, чтобы ты понял: на самом деле мало кто настроен против тебя враждебно.
— После этого ты оставишь меня в покое? — ворчливо потребовал он.
— Да!
— Ладно… Что нужно делать?
— Закрыть глаза! — с готовностью повторила затейница. — Я не буду без предупреждений ничего делать.
— Хорошо, — произнес демон стальным голосом.
Он сделал глубокий вдох и сомкнул угрюмые веки, про себя подумав: зря он очеловечился. Следовало остаться в демонической шкуре, чтобы своим видом внушать только ледяной страх и смертельный ужас, а не попадаться, как последний дурак, в девичьи силки!