— Дмитрий, сын Лидии Верещагиной и Ибрагима Верещагина, — представился я. — С ними всё в порядке?
Полицейский не отвечал секунд двадцать.
— Алло?
— Вынужден сообщить вам, что ваша мать и отец погибли, — произнёс полицейский. — Дорожно-транспортное происшествие. Если это хоть как-то может облегчить горечь утраты — смерть была мгновенной.
— Что именно случилось? — спросил я внешне спокойно, но внутри будто падая в пропасть.
Сердце словно остановилось. Я смотрел на дорогу, но не видел ничего.
— В управляемый вашим отцом автомобиль врезался грузовик, — сообщил мне полицейский. — За рулём грузовика находился, кхм…
Старший сержант Арыстанов замялся, будто не решаясь продолжать.
— Кто находился за рулём? — спросил я.
— У вас ведь происходит то же самое, да? — спросил он вместо ответа.
— Вы о зомби? — уточнил я.
— Да, — ответил полицейский и перешёл на не столь официальный тон. — Ты где находишься сейчас, Дмитрий?
— В Петербурге, — ответил я.
— Ох… — полицейский замолк, в его голосе было искреннее сочувствие. — Мы тела в морг доставим, но не думаю, что тебе сейчас надо лететь к нам. У нас тут с ночи бардак, брат, люди кидаются друг на друга, армию в столицу ввели, сейчас пытаемся что-то делать. Есть кто-то из родственников в Астане?
— Я сейчас продиктую номер. — открыл я контакты телефона.
Я продиктовал номер. Пал Дмитрич — хороший друг родителей. Надо связаться с ним, чтобы он обо всём позаботился. Проклятье…
— Мы позвоним ему, — заверил меня полицейский. — Держись, Дмитрий. Выражаю тебе свои соболезнования.
Завершаю вызов. Сосущая пустота в груди. Куда я еду? Зачем?
Ох, чёрт!
Снова чуть не задавил человека! Только это не человек, а зомби.
Объезжаю вяло плетущуюся по проезжей части тварь и даю по газам, параллельно набирая Павла Дмитриевича.
— Да? — раздался утробный бас из динамика. — Дима, ты как? Всё нормально? Ох, ты же в Петербурге… Ты с родителями связался?
— Здравствуйте, Пал Дмитрич, — заговорил я. — Я в безопасности, но родители…
Ком в горле. Хочется умереть или убить.
— Я дал ваш номер полиции, — стукнув кулаком по приборной панели, продолжил я. — На карту вам перекину триста тысяч рублей, на организацию похорон. Пожалуйста, сделайте всё как полагается…
— Дим… — заговорил Пал Дмитрич.
Завершаю вызов. Не хочу говорить ни с кем и ни о чём.
Открываю банковское приложение, которое продолжает работать, после чего перевожу триста тысяч на карту Пал Дмитрича.
Всё, хватит. Достаточно!
Беру маску и надеваю её на лицо.
Глава 4
Бабушкин чай
— Спас? — спросила бабушка из-за двери.
— Пр̀иехала жандар̀мер̀ия и всё испор̀тила, — ответил я ей. — Откр̀ывай двер̀ь.
— Как я могу удостовериться, что ты не укушен? — задала очень интересный вопрос бабуля.
— По телевизор̀у р̀азве не пер̀едавали, что человек обр̀ащается в зомби минут за пятнадцать? — поинтересовался я у неё. — Если бы я был укушен…
— Тогда стой там двадцать минут, — заявила моя гр̀он-мэр̀.
— Издеваешься? — возмутился я. — Я убил тут восемь зомби, тут воняет кр̀овью!
«Наркоманы» в подъезде, упомянутые бабушкой, оказались немёртвыми соседями. Кого-то укусили на улице и он не дошёл до собственной квартиры, оставшись в подъезде, а кто-то наоборот, стал зомби в квартире, но не сумел убить и сожрать всех близких, которые сбежали через подъезд.
И да, я тут немного почитал один канал в «телеге», более или менее адекватный, где уже установили, что зомби-эпидемия началась не с какого-то там «нулевого пациента», а сразу массово, во всём мире разом. Какое-то количество людей сразу стали зомби, после чего начали грызть всех, кто был поблизости.
Грешат на распыление каких-то химикатов или эксперименты теневого правительства — это неважно. Важно то, что это везде. В России, в Казахстане, в Европе, в Америке, в Японии, в Китае…
— Вытащи трупы на улицу, чтобы не стоять зря, — предложила мне бабушка.
Я уже говорил, что Агата Петровна — это сложный человек?
— Ох, ладно, — вздохнул я и оценил фронт предстоящей работы.
Действительно, если какие-то службы будут заниматься уборкой трупов, то я здорово облегчу им работу, если вытащу тела к подъезду. С другой стороны, если будут выходить люди…
— Мон Дью, я замар̀аю мундир! — нашёл я контраргумент.