Я наблюдала за ним, когда врачи говорили со мной об этом и говорили, что я нахожусь на второй неделе. Тристан, казалось, не был удивлен, поэтому я предположила, что он уже знал, когда спас меня. Я не знаю, когда он узнал, но это не важно.
Он мягко улыбается, глядя на меня, а я беру одну из подушек и прижимаю ее к груди.
— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает он.
— Свободно, — отвечаю я. Это, вероятно, прозвучит странно для кого-то другого, но я знаю, что он понимает. — Я могу смотреть по сторонам и не беспокоиться о том, чтобы прикрыть спину, я могу ходить в магазины без постоянного сопровождения, я могу работать и не объяснять, почему у меня телохранитель, и я могу целый день находиться на солнце, если захочу. Я чувствую себя свободной быть Изабеллой.
— Не Изабеллой Вигго?
Я качаю головой. — Я не хочу этого имени. Я не могу изменить кровь, которая течет в моих жилах, но я могу изменить свое имя. Я жила как Изабелла Бейкер так долго, что вряд ли чувствую, что буду делать что-то по-другому. Я хочу быть кем-то другим, а не Бейкер. Мой отец дал мне это имя, и я ненавидела его так же, как Вигго.
Он понимающе кивает, но в его глазах загорается искорка.
— Как ты себя чувствуешь? Ты должен делать то, что хотел.
— Я чувствую, что могу отправить своего призрака на покой, но это все, что я могу сказать. Твой отец был всего лишь одним из многих, и он заставил меня думать, что мне предстоит нелегкая работа.
Я ни на секунду в этом не сомневаюсь. — Круг Теней — большая группа. Люди, которые там были, были старшими, так что ты уничтожил хороший кусок, более чем достаточно, чтобы ослабить их, особенно с уходом моего отца. Но это не искоренит их. Если ты член, тебя учили быть таким же хорошим, как лидер. Они только соберутся и перестроятся.
— Да… Я так и думал. Это все части головоломки, но давай воспримем это как огромную победу. — Он улыбается. — Есть более важные вещи, о которых стоит поговорить.
— Да. — Тепло пробегает по моей коже. Я понятия не имею, что он скажет о ребенке. Все, что он сделал, это заботился обо мне и обращался со мной так, будто я должна быть в стеклянном шаре. Это было только со вчерашнего дня.
— Саша рассказал мне, — утверждает он. — Когда мы приехали в дом, я первым увидел его, и он сказал мне, что ты беременна и что твой отец собирается с тобой сделать.
Мне кажется, что я должна как-то извиниться, потому что это я сказала ему, что мне сделали укол, и не помню, когда он закончился. В тот первый раз, когда мы были вместе, мы даже не задавали вопросов.
— Извини, моя инъекция…
— Нет, не извиняйся. Тебе не нужно этого делать. Я бы никогда не хотел, чтобы ты извинилась. — Он тянется к моим рукам и накрывает их своими. — Изабелла, мои слова темные из-за того, кто я есть. Так будет всегда, но я обещаю тебе, если ты останешься со мной и дашь мне шанс, я сделаю так, чтобы всегда был свет, куда бы мы ни пошли.
Я улыбаюсь, и меня охватывает волна радости.
— Это звучит потрясающе. Это похоже на сон.
— Тогда будь со мной. Будь моей.
— Да…
Он усаживает меня к себе на колени, и мы сливаемся в поцелуе, который говорит о том, что нас ждет дальше.
Когда мы целуемся, я понимаю, что мне не нужно знать, что произойдет дальше.
Пока я с ним, я буду свободна. Свободна жить, быть счастливой и любить.
Глава сорок шестая
Тристан
Я оставил ее только тогда, когда был уверен, что с ней все в порядке, и убедился, что за домом присматривает мужчина. Только снаружи. Не внутри, потому что я не хотел нарушать атмосферу свободы, о которой говорила Изабелла.
Я вернусь позже, чтобы помочь ей собрать необходимые вещи, и через несколько дней мы отправимся обратно в Лос-Анджелес.
Я возвращаюсь в дом, который мы арендовали. У нас были некоторые потери с нашей стороны, но они не идут ни в какое сравнение с тем, что понесли Мортимер и его люди.
Наши главные люди выбрались живыми. Но что за гребаная битва? За эти годы мы были свидетелями битв, которые были не на жизнь, а на смерть.
Те, где ты знаешь, что если ты выбрался один раз, ты надеешься никогда больше не испытывать ничего подобного. Когда это случается дважды и ты выбираешься снова, это меняет тебя.
Я видел, как мои братья поддерживали меня, и чувствую, что доверие между нами восстановлено.
Я не знаю, что будет дальше, но я знаю, что мне нужно быть начеку.