— Спасибо, приятно, когда тебя ценят, — отвечает Доминик. Это не тот ответ, который он обычно дает.
Я сопротивляюсь желанию посмотреть на Массимо. Доминик не из тех, кто пропускает удар. Если я посмотрю, он поймет, что я что-то сказал. На самом деле, я предполагаю, что он уже заподозрит, что я говорил с Массимо, потому что мы не из тех, кто хранит секреты.
— Ты знаешь, я ценю тебя, — отвечает Массимо. — Вот почему ты мой consigliore.5
— Я знаю, — кивает головой Доминик.
— Ладно, похоже, мы куда-то движемся. Из других новостей: Волковых нигде не видно.
Когда он это говорит, мои губы приоткрываются, и когда мы с Домиником обмениваемся взглядами, я понимаю, что еще не потерял его окончательно.
— Что значит — нигде не видно? — спрашиваю я.
— Я имею в виду именно это. Нигде не найти. Романовы и я вчера собрались, решив нанести визит Волковым, и нигде никого и ничего не нашли.
Вот именно это я и имею в виду, говоря о доверии. Кто, черт возьми, мог им сказать, что мы знали, что они ответственны за взрыв Синдиката?
— Кто, по-твоему, им сказал? — спрашиваю я. Вот вопрос, который надо задать. Ни у кого из нас нет времени ходить вокруг да около.
— Это не Виктор или Эйден, это не кто-то из нас, так что я думаю, что кто-то следил за ними в ту ночь, когда они схватили Уилсона. Это все, что мы можем вспомнить. Кто-то следил и предупредил их, что мы можем знать об их вине. Ребята, нет ни единого чертового признака кого-либо из них. Мужчины, женщины и дети — все исчезли. Прячутся.
Я прерывисто вздыхаю.
— Какого хрена нам теперь делать? Что ты собираешься делать?
По-моему, нам нужно что-то вроде Синдиката. Да, у них были темные практики, с которыми я не согласен, но единственная причина, по которой такие люди, как Мортимер, хотели их уничтожить, — это власть, которой они обладали. Иметь такую силу — это то, с чем нужно считаться.
Вам просто нужны правильные люди. Верные люди.
— Я думаю, пришло время официально заявить о реформировании Синдиката и приступить к делу. Я ждал достаточно долго, и, возможно, формирование альянсов поможет нам быстрее найти предателей. Я думаю, наш анонимный друг хотел, чтобы я это сделал, из-за того, кого я знаю. В письме упоминалось формирование сильных альянсов.
Я смотрю на него, гадая, серьезно ли он говорит. Я знаю, кого он имеет ввиду, потому что мы все знаем одних и тех же людей.
— Ты серьезно? — говорит Доминик, понимая смысл его слов.
— Да. Я серьезен, черт возьми. В нашем кругу много влиятельных людей. Много.
И я не думаю о шести семьях, как раньше. Я думаю о тех, кому я больше всего доверяю. Я уже изложил эту идею Клавдию Мориентцу и Винсенту Джордано. Они думают об этом.
У меня на самом деле мурашки по коже при упоминании этих имен. Это два могущественных босса из Чикаго, которые к тому же друзья.
— Ты правда это сделал, Массимо? — не могу не спросить я.
— Я так и сделал. Я думал об этом некоторое время и пришел к такому выводу. Я не могу себе представить, чтобы они отказались от этой возможности, но они не присоединятся к нам в дерьме, не тогда, когда им это не нужно. Мне нужно, чтобы все секреты раскрылись, и я должен выяснить, что, черт возьми, произошло. Завтра вечером я проведу собрание. Прежде чем я рискну реформировать Синдикат, я собираюсь выявить дьяволов. Это собрание будет первым в своем роде. Я думаю, пришло время поговорить с Маццоне.
— Ты говоришь как настоящий лидер.
Я киваю и принимаю то, что он говорит. Доминик тоже.
— Что ты хочешь, чтобы мы сделали? — спрашиваю я.
— Ну… С этим новым планом в разработке было бы хорошо, если бы вы, ребята, смогли приехать на день, просто на встречу. Мне нужно, чтобы вы были моими глазами и ушами.
Это осуществимо. Я думаю, было бы нормально покинуть остров на день и вернуться на следующий день.
— Я думаю, это было бы нормально. Доминик, а ты? — спрашиваю я.
— Да, — отвечает он, но не смотрит на меня. Он смотрит на Массимо. — Это тоже может быть хорошей идеей, поскольку я смогу получить некоторые из гаджетов, которые мне понадобятся.
— Отлично. Вы оба нужны мне в D'Agostinos к двум.
— Мы первым делом вылетаем, — говорю я.
— Отлично. Увидимся, ребята. — Он кивает головой и смотрит на нас обоих.
Но его взгляд, который он мне бросает, вызывает беспокойство за Доминика. Он также видит, что Доминик стал другим.
Звонок обрывается, и изображение Массимо исчезает из моего поля зрения. Доминик встает, готовый уйти, и я наблюдаю за ним, действительно гадая, собирается ли он просто так уйти.