– Гонта, – повторил Мрак громче.
Гонта вскинул голову, глаза были неверящими. Распухшее от побоев лицо обезобразили ожоги, ноздри вырваны напрочь, а на лбу ему выжгли огромное тавро, которым клеймят скот. Правая часть спины была в засохшей крови.
– Мрак?.. Мрак, – прошептал он, и Мрак с болью увидел, что передние зубы красавца вожака разбойников выбиты, из десен течет кровь. – Довелось свидеться…
– Потерпи чуть, – сказал Мрак тихо. – Скоро свидимся снова. И уже не расстанемся.
– Врешь, поди, – прошепелявил Гонта.
Додон сказал свистящим шепотом:
– Быстрее! Кончайте обоих.
Палач, огромный мужик с мешком на голове, подошел медленно, тоже словно нехотя. В прорезях блестели глаза, лица Мрак не разглядел. В руке палача был широкий меч со скошенным лезвием.
Мрак напрягся, видя, как меч начинает медленно подниматься. И тут раздался визгливый вопль Додона:
– Не мечом!
Палач обернулся:
– Чо?
– Не мечом, говорю! Меч – для благородных голов. Топор возьми, дурак.
Палач нехотя отнес меч в угол дворика, что-то бормотал, долго копался с решеткой, исчез надолго, наконец вернулся с широким топором. Еще издали вскинул над головой:
– Этот?
Мышцы играли силой, перекатывались, как толстые змеи. Додон крикнул торопливо:
– Да-да! Быстрее руби!
Палач заново засучил рукава. Он все присматривался к шее Мрака, посматривал на шею Гонты, сравнивал, примеривался, и Мрак видел в его глазах растущее уважение.
– Первый раз, что ли? – сказал Мрак раздраженно. – Откуда тебя такого привезли?
Палач, не отвечая, поплевал на ладони, взял топорище обеими руками. Снова всмотрелся в шею Мрака прицельно, спросил громко:
– Которому первому?
Ответа не было, палач поднял голову. Додон и его приближенные повернули головы в сторону ворот. Оттуда, стуча копытами, въехали огромные всадники на огромных конях. Впереди высился Горный Волк, злое торжество было на его широком лице. За ним ехали такие же огромные хмурые воины, лица были дики и свирепы. Их руки лежали на рукоятях топоров и мечей.
Глава 50
Рядом с Горным Волком сидел на маленькой лохматой лошадке невысокий человек в богатой одежде. На его губах была легкая улыбка, но в ней торжества было больше, чем в злом оскале Горного Волка.
Додон замер, лицо стало смертельно бледным. Новый постельничий, Угодник, сумел выдавить дрожащим голосом:
– Вы… почему… кто вам позволил?..
Горный Волк засмеялся:
– Я сам себе позволил, дурак! С того дня, как эта мразь истребила лучших героев, что защищали его трон, он бессилен. Сейчас вас можно брать голыми руками.
Всадники за его спиной захохотали. Их смех был похож на свирепое завывание вьюги, после которой остается только белая смерть. Иные вытаскивали мечи до половины, со стуком задвигали обратно. А были и такие, что потрясали оружием над головами.
Человек на маленькой лошадке сказал светлым голосом, в котором было море яда:
– Тцар Додон! Меня зовут Шулика, меня послал мой тцар артанский, несравненный Костобок. Наши войска стоят у кордона, разделяющего наши земли.
Додон слабо вскрикнул:
– Но… взаимные клятвы!
– Что клятвы, – ответил Шулика невозмутимо, – если они противоречат вечным интересам? Но мой тцар чтит все же клятвы и договоры. И он не посылает сюда войска… не дав тебе возможности удержать страну в своих руках.
Все замерли, только Горный Волк и его воины теперь ухмылялись еще более нагло и торжествующе. Иные уже подталкивали друг друга, ржали, как кони, нажравшиеся человеческого мяса.
Додон спросил дрожащим голосом:
– Какая… возможность?
Горный Волк захохотал, воины вторили утробным гоготом. Шулика сказал невозмутимо:
– Не скажу, что уж очень большая. Но в твоем положении схватишься за любую соломинку, верно?
Он оглядел его советников прищуренным взором. Те опускали головы, хоронились друг за дружку. Из глаз маленького посланца тцаря Артании смотрела смерть.
А Угодник выкрикнул жалко:
– Говори!.. Что мы можем? Говори!
В мертвой тишине Шулика прокричал громко:
– Старая граница между Куявией и Артанией неверна. Отныне будет проходить, и в том нерушимое слово тцаря Артании, где падет стрела куява, пущенная с дворцовой стены!
Угодник тяжело рухнул обратно на скамью. Додон скакнул, как насмерть пораженный зверь. Горный Волк захохотал громко и злорадно:
– Ну же, тцар! Натяни лук. Пусть стрела упадет тебе под ноги… Там же по стене и проведем черту. Ха-ха!.. Мне это нравится.
Неожиданно послышался голос с места казни:
– Ты же куяв, чему радуешься?
Горный Волк только сейчас рассмотрел и узнал двух измученных пленников в цепях. Лицо исказилось свирепой радостью:
– А, так вы еще живы?.. Тогда я сам вас посажу на колья. Да, я куяв, но теперь служу тцарю Артании. Он дал мне войско. Настоящее. Вы его увидите… ха-ха!.. с высоты, когда будете корчиться на кольях.
По его знаку воины соскочили с коней, бросились в пристройки. Через некоторое время бегом принесли лестницы. Все это время Додон с помощниками лишь бросали беспомощные взгляды на наглых пришельцев. Его телохранители частью рассеялись, лишь пятеро остались, лица их были полны решимости, а ладони сжимали рукояти мечей.
– Готовить колья! – распорядился Горный Волк.
Он с наслаждением ударил Мрака кулаком в лицо. Голова Мрака дернулась, но он устоял. Из разбитой губы брызнуло красным.
– Вот теперь я с тобой за все сочтусь.
Двумя ударами сшиб наземь, принялся бить ногами. Гонта закричал, видя, как огромный воин пинками буквально поднимает безжизненное тело Мрака в воздух, бросился, волоча на плечах повисших, как псы на туре, артанцев:
– Тварь!.. Пес!.. Я берусь пустить стрелу!
Горный Волк обернулся, еще раз пнул Мрака, снова обернулся. В глазах было бешенство зверя:
– Ты?.. Что ж, ежели тцар Куявии изволит!
Все взоры обратились к Додону. Тот слабо кивнул. Видя, что ждут голоса, прошептал:
– Да-да… Он – знатный стрелок.
Горный Волк захохотал, а Шулика сказал деловито:
– Что ж, тогда тащите его на стену. Пусть все зрят, где упадет стрела, чтобы потом не было нареканий. Слово властелина Артании твердо!
Гонту подхватили под руки. Рана на спине открылась, потекла алая струйка пополам с желтой сукровицей. Он запротестовал:
– Мне нужен Мрак. Только он умеет правильно подавать стрелы.
Мрак тяжело повернулся на земле, охнул от боли в боку. Сломанные ребра протыкали внутренности. С трудом поймал взгляд Гонты. Тот что-то хотел этим сказать, но на него смотрели как Горный Волк с его людьми, так и Додон с советниками, и трудно было сказать, от кого больше надо таиться.
Горный Волк снова пнул распростертое тело:
– Вставай, тварь. Ты проживешь на несколько мгновений дольше.
Мрак приподнялся, завалился лицом. Его подхватили, поставили на ноги. Кровь текла по губам, цепи тянули к земле, правый глаз распух, закрылся, и он мог смотреть только одним глазом.
Их втащили на стену, там сняли цепи. Гонта медленно разминал руки, дул на пальцы. Мрак тоже старался ощутить свою былую мощь, но тело ныло от побоев, а со всех сторон ощетинился лес копий.
Наконец их вытолкали на башенку. С ними поднялись Горный Волк, посланник артанского тцаря, Шулика, четверо богатырей-артанцев, а также Додон и два его советника. Додон трясся, на Гонту смотрел с бессильной ненавистью, иногда вдруг в его глазах проскальзывало умоляющее выражение, но тут же ненависть брала верх.
– Не этот лук, – сказал Гонта. В голосе вожака разбойников было презрение. – Это для детей… либо артанцев. Пусть принесут мой.
Шулика потемнел, воины заворчали, звучно хлопали по рукоятям ножей. Горный Волк расхохотался:
– Стараешься оттянуть смерть?.. Ну-ну, старайся. Где твой лук? Только не скажи, что остался где-нибудь в горах. Иначе полетишь вверх копытами сейчас же.
– У меня есть в горах лук, – подтвердил Гонта, – но его младшего братишку я захватил, когда ехал на этот пир. Он остался в покоях, что отвели нам как гостям.