— Биллу будет нелегко, но, я уверен, когда-нибудь он выйдет из Антнидаса и начнет новую жизнь.
Под влиянием спаунской философии Генри повторно произнес свое обещание:
— Я никому не скажу, что здесь было. Никто не узнает.
— Не говорите. Ведь Хэлван только этого и ждет…
— Чего хочет псих?
— Доказать, что все люди гнилые. Но сегодня он проиграл…
— Ромео победил Джека…
ГЕРОЕВ ПОМНЯТ. ГЕРОИ БЕССМЕРТНЫ. ГЕРОИ ВЕЧНЫ.
В темных гротах, что располагались под поместьем, стояла экипировочная капсула, в которой красовались три костюма.
Один принадлежал хозяину пещеры — Спауну — черный, с красным символом на груди, сделанный из резины и кевлара, второй — напарнице Спауна — Призрачной Тени — кожа плюс латекс и третий костюм напарнику Спауна — Красному Спауну — он представлял собой окрашенную в красный цвет, в остальном же точную копию костюма хозяина.
— Мастер Джон, вы уверены, что это того стоило? — подскочил Фредерик.
Спаун вспомнил слова Дэвида, его пожелания, его взгляд, его рвение…
— Ты дашь мне надежду? Дашь? Я не могу, да и не хочу возвращаться в полицию, где все связано ложью, где законники, вместо того, чтобы помогать, творят беспредел.
И только тогда дал ответ:
— Полностью.
СПРАВЕДЛИВОСТЬ НАСТИГАЕТ, КОГДА МЕНЬШЕ ВСЕГО ЕЕ ЖДЕШЬ.
Тюрьма на Эсайберс-стрит.
Подкупленные Борисом охранники открыли камеру Джерси.
— Вы чего, ребята?
Немного «постучали» по нему и повели к выходу.
Из припарковавшейся на территории машины вышел Борис и напомнил своим людям об одном непримечательном гараже, «расположенном здесь неподалеку».
— Что ты задумал? — спросил Джерси.
Инициатор проигнорил вопрос…
Как только заключенного швырнули внутрь, гаражные ворота стали закрываться.
Все, что молвил Борис:
— Сдохнешь от голода.
Баллук остался одинешенек, в темноте, без воды и… без пищи.
…
Спаун не просто защитник. Спаун — тот, кто дарит надежду. Луч света в темном царстве, облаченный в рыцарский доспех!
Тьма умеет думать, умеет выбирать. И не всегда она выбирает путь зла.
Ромео, Палач, Лепрекон, Джерси, Крюгер и Джек — все бессильны против квинтэссенции добра. А все потому что он — демон-защитник.
Сага о нем не имеет конца…
КОНЕЦ.
— Да чтоб мне чокнуться с этими пропеллерами, ма! Она там, что, совсем спятила?
Воспитатель приюта для беспризорников Эндрюс на Эсайберс-стрит Дэйв Браун, который называл себя «Рэймоном Саласаром» сидел в столовой и обсуждал с одним из мальчишек дальнейшее развитие «черного бизнеса».
— Я, конечно, понимаю, предкам будет тошно без своих мальков, а если узнают об их смерти, то и вовсе худо… — придурковатый с виду, Дэйв пытался запихнуть в рот целый гамбургер, не боялся подавиться, — Но мамашина подруга, будь она проклята, сегодня приходила к моему сыночку и говорила, что сыночек мой, чье имя нельзя произносить вслух, если не хочешь всю оставшуюся жизнь проваляться в коме, просит еды!
— А кто ваш сын? — мальчик смотрел на дядю Дэйва, как на сумасшедшего. Детское чутье не обманывало, «Рэймон», действительно, был очень болен.
— Большая куча дерьма, распластавшаяся по стенкам банного комплекса! — бесноватый воспитатель подпрыгнул на стуле, — Знаешь, сколько старинных пенсов я отдал, чтобы отвоевать земельный участок?
Усталый от вечной возни в сарае, Дэйв выбрался на воздух и пообещал хозяйственной «ма» придти на обед.
Показательный хлебопашец и труженик собрался чинить поврежденную во время грозы крышу. Для этого дела он вооружился молотком и гвоздями.
— Ты бы тронулся рассудком, малек, если б покорячился с моё! Я все обустроил. Всё! А эти суки пытались с меня бабки сорвать, прикидываешь? — чем дальше они общались, тем противнее становилось мальчишке. Он еле сдерживался, чтобы не сделать замечание Дэйву. У того и ротового отверстия валились спагетти, капли кетчупа пачкали фартук.
— Не писай в трусишки прежде, чем протрезвонит колокол. У меня есть решение сразу всех проблем! — Саласар положил на стол стеклянную банку, внутри которой ползала загадочного вида субстанция, черная, мерзкая, размером чуть больше букашки, но живая и очень активная.
— Что это такое? — мальчика окутала дрожь. И неспроста. То, с каким интересом бывший фермер следил за реакцией воспитанника, по-настоящему пугало.
— Это плесень!
— Она опасна?
Саласар захихикал:
— Пальчик засунь и узнаешь! Какой же ты смешной у меня…
— Плесень та, о которой говорили в школе?
— Не, эта не та плесень! Этой был угощен твой похититель. Фредди Крюгер, кажется… эээй, так звали полосатого дяденьку с красивой мордочкой?
— Он мертв… — сказал мальчик, — Его убило черным самолетом, я видел…
Лицо Дэйва расплылось в коварной ухмылке:
— Он живее всех живых, малек.
— Разрешите войти?
Доктора Арнольда Стромвелла, тщательно изучавшего анализы последнего посетителя, побеспокоил голос комиссара Фроста. Тот был с виду усталым, измотанным, круги под глазами говорили о трехсуточном недосыпе.
— Входите… — да и сам доктор Стромвелл не проявил и грамма оптимизма, приняв Адама, — Показывайте, что у вас там.
— Хорошо — Фрост разделся до торса и показал Арнольду нарост, о котором говорил еще на прошлой неделе.
Нарост вырос и видоизменился. Теперь это был не красный прыщик, а что-то такое, при виде чего Арнольд едва не побежал в туалет.
— Каковы результаты?
— Если вы утверждаете, что оно с вами разговаривает, делится эмоциями, то… Все намного хуже, чем я думал.
— Погодите — Адам привстал, — Что со мной, скажите? — и закричал, — Я умираю, да? Умираю? Черт, не молчите!
— Я не знаю — с тяжестью на сердце признался Стромвелл, — Нужны еще анализы. Требуется дополнительное обследование…
— Так делайте!
Доктор снял очки, словно готовясь к чему-то ужасному, и уставился в пол:
— В любом случае понадобится операция, и это так просто не вырезать. А учитывая, что эта штука растет с каждым днем, то…
— И что это значит? — сознание комиссара пронзила страшная догадка, — Это значит, что человек, который изнасиловал мою дочь, испортил ее психику, теперь делит со мной одно тело?
Пока они обсуждали вопрос о дальнейшем лечении, «недуг» на спине Адама проснулся. Этот нарост — мертвенно бледное лицо, вместо привычных ноздрей — узкие змеиные щели и глаза, красные, свирепые:
— Рано сдаваться, мы еще остановим пандемию. На корню! — произнес Фредди с особой зловещностью.