— Стойте! — мэр решил попытаться успокоить дорогого гостя, — Не нервничайте, все хорошо. Лучше идите и поговорите с кем-нибудь еще. Тусовка продлится до утра…
«Хитрожопый бес, будет мне еще указывать» — прокурор хотел выплеснуть в мэра парочку справедливых, по его мнению, оскорблений, но ограничился негативными мыслями.
Следующим временным собеседником оказался пожилой джентльмен — тот самый дворецкий «очень хорошего человека», которому, по-видимому, поручили раздавать приглашения.
— Фредерик, верно? — Кригер потер лоб, — Премного извиняюсь. Просто забыл ваше имя. Не обращайте внимания — он почувствовал себя неловко и несколько раз попытался улыбнуться, но на порядком уставшем лице появилось лишь отдаленное подобие гримасы, — Со мной такое часто происходит, в особенности, когда выпиваю. Память просто отказывает…
— Ничего страшного — успокоил «народного героя» дворецкий, — Вино полезно для души, знаете ли…
— Но, боюсь, это не про меня.
— Все мы немножко забывчивые…
— Стойте-ка — «народный» кое-что вспомнил, — А где же господин организатор, которому я должен быть премного благодарен за приглашение? Где он? Где очень хороший человек? Неужто задерживается?
Беннер проглотил слюну, чувствуя определенную вину перед прокурором.
— К сожалению, наметились неотложные дела, из-за которых он не сможет появиться. Но я, надеюсь, брюхатые гости — друзья организатора, не дадут вам соскучиться.
«Это не выполнение миссии, черт возьми. В разведке такого бы не поняли».
Прокурор выказал недовольство:
— Уже дали!
Где-то там, на крыше одного из соседствующих зданий, стояли Спаун и Призрачная Тень. Они с явным увлечением друг к другу выясняли отношения, пока господин Кригер знакомился с «элитой», дарил комплименты светским львицам и пятимильными шагами вливался в общество богатейших лиц Мракана и самых доходных бизнесменов.
— Это, чтобы я ушел… — Спаун показал девушке большой дом, где проходил банкет. Она сделала вид, что ей это очень интересно.
— И? — спросила она, — Неужели все парни в этом городе, даже те, кто облачен в резину, скучны и стеснительны?
— …
Спаун промолчал.
За проявленную сдержанность Тень была готова расцеловать таинственного мстителя.
— Подруга говорила «не обнадеживайся». Имела в виду весь ваш пол, сильный только на словах…
— Пытаясь стать сильнее, ты не становишься лучше — кажется, Спаун процитировал статус заурядного студента в соцсети facebook.
— Ты чудной, зачем возлагаешь на какого-то болтуна ответственность за жизни миллионов? Разве не твоя задача защищать?
— Думаю о своем наследии. Ищу приемника…
— Нашел его в лице непроверенного временем юриста?
— Не нашел. Но зато устал.
— От чего ж?
— От ответственности…
Мэри Бэйл потянула руки к верху. Костюм на ней сидел, как влитой, лишний раз подчеркивая бесподобность талии.
— А я устала от городской суматохи, от всех этих машин. Так неромантично…
— Ты позвала меня с какой-то целью. Не просто ради поболтать. Так с какой?
Девушка надула губы и подошла к Темноку впритык, проводя тонкими пальцами по его резиновой груди.
— Отправишь в ад Джеймса Баллука — спасешь много жизней. Лично я — пас. Уже наубивалась, хватит…
В вопросе моральной этики непреклонный Спаун был непреклонен, потому что Спаун это Спаун!
— Я не сделаю этого никогда!
Узнав, чего хочет от него неуемная мстительница, он отошел на три шага.
— Решение твое не огорчило. Дуться незачем. Но, может, сменишь позу?
— Сказал же, нет…
— Ммм, а если я обижусь?
— Если маленькой девочке угодно…
— Кстати, я не маленькая!
— Не возрастом, так сутью…
— Мне кажется, ты груб со мной…
— Как и со всеми преступниками.
— А кто я для тебя? Одна из них, выходит?
— Да.
— Почему не закуешь?
— История твоя мешает. Ты неоднозначна…
— Как и… кто? Или все, кроме меня, в этом городе делятся на черное и белое? А я такой трикстер с грудью, да?
— Шутить горазда…
— А ты скучен…
— Я черный.
— Неттт. Дай подумаю. Ты белый, просто в черном. Ой, понесло в этику…
— Рассуждения о добре и зле полезны. Особенно тебе — красавице с кровью психопата.
— Чем же это? Тем, что обременяют лишними принципами…? Или забивают голову мурой?
— Тем, что приводят к решению о недопустимости убийства.
— Какая глупость…
— Мы не можем убивать. Мы не боги. Твоя положительная сторона отталкивает меня от решительных действий.
— Может, ты просто слаб на передок, Спаун, и давно меня хочешь?
— ?
— Ну, все вы одинаковы. Думаете только об одном. А ты типа особенный? Вот уж не поверю…
— Приятно было пообщаться…
Спаун спрыгнул вниз и потом повис в воздухе на плаще. Так прервался их бессмертный диалог.
Тень издали следила за демоном, как за снижающейся птицей, которая при приближении вырастала из точки в крупного ястреба, а при отдалении, все с точностью до наоборот, превращалась из ястреба в точку.
Фредди сфотографировался с женой мэра, затем — с мистером Беннером, познакомился с небезызвестными персонами — Монтегю Ростоном, Микки Ларсом, Беном Хьюстоном, Норманном Ридвером и другими.
Кроме самых известных богачей, было приглашено еще множество интереснейших персон. Не поленились явиться и дружки Бориса — Медведь с Жуликом, затем средь толпы показались наигранно довольные лица деловых партнеров покойного Максимилиана Шифера, который, ни для кого не секрет, считался самым влиятельным мафиози всего североамериканского континента.
— А что здесь, простите, делают представители фауны? — Фредди пристал с этим вопросом к комиссару полиции Адаму Фросту — человеку, похожему на него лицом, но более вытянутому, менее худощавому.
— Как я вас не узнал, боже… — голос облеченного властью представителя центра был значительно тверже, — Свой вопрос, пожалуйста, вы повторите! — громко попросил он.
— Хорошо, мне несложно. Я видел в этой куче-мале наших нерадивых товарищей. Назвал их фауной, потому что все они под копирку…
— Вы случаем не про начальника безопасности мистера Шифера?
— Да-да! — чуть не подпрыгнул Фредди, — Я о нем!
— А… — Адам понял истоки любопытства прокурора, — Так никого не посадили же.
— Да?
— Да. Суд решил не проводить массовый арест. Видимо, никто не захотел марать руки. Босс-то — мистер Шифер, выражаясь, отбыл. Вот все и успокоились с его смертью… — комиссар излагался максимально доступно, но подвыпивший Кригер любую информацию воспринимал с крайним трудом.
— Почему все так несправедливо? Я б этих сволочей посадил бы. Считаю, что должны ответить за нарушения… — прокурор был уже совсем «никакосовым», язык работал все хуже и хуже, зрачки передвигались прыжками в ограниченном пространстве.
…В одиночной камере томилась черная душа. Черная не от угрызения совести, а от отсутствия ближних, от сплошной, непроглядной занавесы, называемой тоской.
Тоску не вылечишь никакими выписанными доктором лекарствами, никакими беседами со священником и прочими методами. Затяжную тоску, тоску такой стадии, такой формы, можно победить только при появлении в жизни любимого человека, и необязательно парня, того же брата или сестры, или простого друга. Но нет. Узница Антнидаса не хотела нового брата, она все еще не смогла забыть предательство старого…
С утра до ночи узница сидела возле койки и тайно мечтала. Грезить — единственное, чего ей никто не запрещалось делать, да и никто не мог запретить, разве что более сильные препараты, чем те, что она принимает сейчас.