Крохотный двор был полон автомобилей и гари. По утрам невозможно было дождаться лифта. Дом выдавливал людей пачками, точно страдающий запором после слабительной микстуры.
Первая бомба упала далеко за городом в 5 утра.
Раздалось звучное «тумм!». Дешевые пластиковые окна старчески задребезжали.
Пестель, подмыкнув трусы, подбежал к окну. А там продолжалось. Тумм! Туммм!
Краски раннего утра резко выделились, стали похожи на компьютерную игру. Пестелю повезло оказаться на другой от взрывов стороне и не поймать световое излучение.
Ударная волна тоже не дошла, запутавшись в ближайших от взрывов бетонных катакомбах.
Но землетрясение он ощутил. Небольшое, балла 2, но босянинский шедевр едва не рухнул. Затрясся как припадочный, с него словно листья летели части балконов и крыши. На этаже выли тетки. На улице завыла, Пестель думал, что еще одна тетка, оказалось, сирена воздушной тревоги.
Александр Иванович видел эпическое зрелище. Останкинская башня шаталась.
Из окна она виднелась не полностью, лишь верх с жилой надстройкой. Пестель никогда не мог смотреть на сооружение спокойно, уверенный, что колосс когда-нибудь обязательно рухнет.
Башня не имела фундамента и при высоте 540 метров была углублена всего на 4 с половиной. На высоте более 300 метров был выполнен пристрой высотой с 10-ти этажный дом. Чудовищный вес в 55 тысяч тонн держался в вертикальном положении 145-ю канатами общей длиной 35 километров, тянущихся от верхушки до углубленной в землю части башни.
В воздухе повис отдаленный грохот. На теле башни вздулся пыльный волдырь. Это от немыслимого напряжения разорвался первый удерживающий канат. Это стало началом конца. Остальной распад вышедшей из равновесия системы был лишь делом времени.
Башня качнулась в другую сторону. И снова грохот, пыльные смерчи из огромного бетонного тела.
Если бы это была гитара, все слышали бы «дзинь» и видели бессильно провисшие струны. Но огромные канаты, да еще в напряженном состоянии, компенсировавшие громадную нагрузку, рвались с неимоверным грохотом.
Башня продолжала качаться словно маятник, пока не достигла точки невозврата. Пестелю никогда не забыть, как плавно и безмолвно Останкинская башня исчезла из поля видимости.
Он закричал от ужаса, и в тот же миг мир словно раскололся от грохота, а дом реновации подпрыгнул на месте, и некоторое время было непонятно, то ли он устоял, то ли уже начал падать.
История Мракобоя могла тут же и закончиться, даже не начавшись.
Но дом устоял.
Во дворе стояла нарядная оранжевая машина и вещала через громкоговорители.
— Граждане! Без паники! Объявлена срочная эвакуация! Это ненадолго! Берите только самое необходимое: документы, деньги! Вы скоро вернетесь в свои дома! Если вы передвигаетесь на собственном транспорте, то двигайтесь по Кутузовскому проспекту! Гуманитарный коридор открыт через Кутузовский проспект в сторону Можайского шоссе и далее через Минское шоссе на выезд из города-героя Москвы! Людям без машин будут предоставлены комфортабельные автобусы!
Пестель оглядел свою однушку. Не было ни воды, ни света. Быстро сдохло питание ноутбука, но он его все равно взял, уложив в специальную сумку, которую до сих пор применять не пришлось.
Теперь многое придется делать, что делать не пришлось, горестно подумал Пестель. Еще он взял паспорт и все что были наличные деньги. Их было не так много.
Наверное, в общаге где-нибудь поселят. Сотни коек в спортзалах. Вонь немытых ног. Перловка в железных мисках.
Этот дом так и не стал ему родным. Просто не успел. Но все равно его было жаль безмерно. Телевизор у него был хороший, взятый со скидкой, но с большим экраном и хорошим звуком. Сколько он на нем фильмов посмотрел, переписанных пиратским способом с торрентов.
Теперь и торрентам хана придет, вздохнул он, но укорил себя. Сервера находятся за океаном, небось там тоже не сладко. Он понимал, что враги, и что по Москве они не бананами шарахнули, но все одно люди ведь.
Он по привычке закрывал дверные замки, и тут его накрыло по-настоящему. Сломают ведь по-любому. Тогда он просто захлопнул дверь на защелку. Ключи хотел тоже оставить, но физически не смог этого сделать, взял с собой.
Лифт не работал, он пошел на лестницу. По ней понуро стекал с верхних этажей людской поток. Вопреки требованиям, многие несли объемные тюки и чемоданы. Толкотня, мат. Многие ругали Вечного за его международную политику.
— Разосрался со всем миром, а нам расплачиваться!