— Автомат, — приказал я, перевернув ту же руку ладонью вверх.
— Совсем охренел! — заорал староста. — Сеня, расстреляй его на хрен. Живо! — повернувшись к палачу, кричал он.
Прямой удар кулаком справа, заставил его пошатнуться. Потеряв равновесие, староста пытался устоять, широко расставив ноги в сторону.
Дальше всё происходило за считанные секунды. Мужики и стражники, возмущённые таким обращением со своим предводителем, взвились на ноги, но руны «Борн» отбросила их с плахи на землю. Я вложил в неё столько силы, что все пятеро отлетели метров на двадцать.
Мой слух было не провести. Я слышал топот, который приближался к Дарье, а у той от волнения начало быстрее биться сердце.
Развернувшись, я выдал «Крайдом» в воздух. Взрывной шар опалился в воздухе, заставляя нападавших на девочку отпрянуть назад.
— Кто её тронет, тот потом месяц ходить не сможет, — рыкнул я на толпу.
Они были поражены моим резким разворотом. Хотели взять девочку в заложники, но не получилось. Теперь будут остерегаться к ней подходить.
Я развернулся. Схватив старосту за волосы, начал тянуть его наверх. Гаврила заорал не своим голосом.
— Отпусти меня! Сука! Порву на части! — хрипел он, пытаясь убрать мою руку.
Но не тут‑то было. Я только сильнее потянул его волосы наверх. Он попытался ударить меня кулаком, но все попытки оказались тщетны.
Чтобы хоть угомонить его пыл, я несильно врезал ему ногой по тыльной стороне его колена. Конечность не сломал, но боль он испытал изрядную и вряд ли сможет наступать на ногу в ближайшие пару недель.
Вот теперь можно было его отпустить.
Гаврила схватился за колено и стал прыгать на одной ноги по плахе. Его лицо корчилось от боли, а сам он с хрипа переходил на шипение, пытаясь таким образом унять боль.
— Терпи, — процедил я. — Я только начал.
— Эй, ты что делаешь!
— Хватит!
— Не тронь его!
Толпа возмущённо закричала, но примерно такой реакции я и ожидал.
— Жители Суземок! — громогласно сказал я. — Всё это время вас нещадно обманывали!
Глава 4
Толпа замерла на мгновение, слушая мои слова. Лица деревенских выражали смесь шока и недоверия.
— Этот человек набивает свой подвал едой, а вам достаются лишь крохи, — продолжил я. — Вертолёт барона привозит гораздо больше еды, но вы её не получаете. Он сам жрёт в три горла, пока вы голодаете.
— Это правда? — крикнул кто‑то из толпы.
Гаврила стоял в стороне, с трудом удерживая равновесие на одной ноге, его глаза метались, а руки нервно теребили ворот рубахи.
— Да кому вы верите! — зло прорычал староста. — Собачьему прихвостню? Вы его уже давно не видели, чтобы доверять ему.
— Дарья обнаружила его подвал с припасами! — продолжил я. — И за это он хотел её казнить! Он принуждал её лечь с ним и шантажировал тем, что убьёт её бабушку.
Люди стали смотреть на Дарью и перешёптываться. Женщины качали головой, а мужчины зло стискивали зубы.
— Во всех ваших бедах виноват этот человек, — указал я на старосту, пнув его ещё раз по больной ноге, заставляя встать на колени. — Вы бы не жили так плохо, если бы не он.
— Не верьте ему! Схватите его! Помогите! — лепетал староста.
— А где доказательства? — спросил один из мужчин. Прохор. Имя всплыло в моей памяти внезапно. Он был местным плотником, и в деревне его уважали.
— Вы знаете, где находится дом старосты. Я думаю, вы без труда найдёте потайную дверь в его подвале, — спокойно сказал я.
Толпа загудела, и звуки возмущения начали нарастать.
— Тихо! — громко сказал Прохор. Его голос действовал на людей, как команда: шум утих, и все обернулись к нему. — Если это правда, мы должны проверить. Кто со мной?
Несколько человек, разгорячённых услышанным, поддержали его. Толпа двинулась к дому Гаврилы, не обращая внимания на его вопли о «провокации». Я наблюдал со стороны, скрестив руки. Дарья поднялся ко мне и встала рядом, слегка побледневшая, но решительная.
— Нет! Стойте! Что вы делаете⁈ — умоляюще кричал староста.
— Восстанавливают справедливость, — тихо сказал ему я. — Если ты ещё помнишь, что значит это слово.
— Зря я не бросил тебя тогда в овраг, — староста искоса посмотрел на меня. — Говорили мне, что лишний рот в деревне ни к чему.
— Зря, — кивнул я.
— Я тебя пощадил, дал тебе жизнь и будущее, а ты… Вот как ты мне отплатил.
— А я плачу тебе ровно столько же, — сквозь зубы сказал я. — И скажи спасибо, что я отдаю тебя в руки толпе, а не занимаюсь тобой лично. Всё было бы на-а-амного хуже.