— Да, оставайся, Данька! — дружелюбно хохотнул кто‑то из толпы. — Самое интересное пропустишь!
Они выкрикивали ещё какие-то добрые слова, а я удивлялся тому, как быстро их ненависть переросла в благодарность. Я дал им самое главное — надежду. И сам верил в то, что они её не упустят.
Но выпивать с ними и разделять с ними хлеб, у меня желания не было. Это было бы нечестно по отношению к предыдущему владельцу этого тела.
— Мне нужно ехать в Петрозаводск, — сухо сказал я. — Думаю, со всем этим вы как-нибудь, и без меня справитесь.
— А как же благодарность! — воскликнула одна из женщин. — Как‑то не по-человечески.
Вот и человечность к ним вернулась. Значит, ещё не всё потеряно.
— Если хотите меня отблагодарить, то заправьте мой бак бензином. Этого будет достаточно.
Толпа зашевелилась, люди начали переговариваться, Прохор отправил каких-то мужиков к своим домам. Через несколько минут они вернулись с канистрами.
— Вот. Всё, что нашли, — сказал один из них. — Полный бак тебе, да ещё на дорогу останется.
Я кивнул, принимая их дар.
— Спасибо, — проницательно глядя на меня, сказал Прохор, протягивая мне толстую пачку банкнот, свёрнутую и перетянутую резинкой.
Я лишь кивнул в ответ, забирая у него деньги и убирая их в карман.
Когда мотоцикл был заправлен, я завёл двигатель и направился к выходу из деревни. Люди махали мне вслед, а я не оглядывался. Впереди был новый путь.
Асфальтированная дорога из деревни была пустынной и унылой. Оставив позади шум и гвалт, я наслаждался только урчанием мотора, которое лишь изредка нарушалась пением птиц. Когда я заехал в лес, пейзаж стал выглядеть зловеще: обугленные стволы деревьев стояли, словно гигантские свечи.
Автомобили, автобусы и грузовики, которые когда-то принадлежали путникам или торговцам, были раскурочены и покрыты мхом. Некоторые выглядели так, будто их просто смяли огромные руки, другие — будто выгорели изнутри.
Я остановил мотоцикл, чтобы осмотреться. В одной из машин, стоявших на обочине, до сих пор торчала детская игрушка, обугленная и деформированная. Я невольно качнул головой. Пройдёт ещё много времени, прежде чем здесь все приведут в порядок.
— Натворил здесь Кронобес дел. Всё это печально, — пробормотал я себе под нос и снова завёл двигатель.
Когда я выбрался из леса, передо мной открылась другая картина. Пыльная дорога вела к поселению — гораздо более крупному, чем Суземки. На въезде висел старый дорожный знак с облупившейся надписью, который явно пережил свои лучшие времена. «Добро пожаловать в Бологое», говорилось на нём, хотя село, казалось, совсем не гостеприимным.
На улице сновали люди, но что‑то в них было не так. Они ходили быстро, не задерживаясь, лица были сосредоточенными, а кто‑то даже выглядел испуганным. В отличие от деревенских, здесь не пахло глушью, но напряжение висело в воздухе.
Магазины, лавки, небольшие кафе — всё работало, но посетителей было мало. В центре высился особняк барона — массивное строение из красного кирпича со спутниковыми антеннами и камерами наблюдения.
Я припарковал мотоцикл неподалёку и направился к ближайшему магазину. Внутри пахло кофе, а за прилавком сидела женщина лет сорока пяти, скрестив руки на груди. Она внимательно посмотрела на меня.
— Вы кто такой? — спросила она, не убирая насторожённого взгляда. — Раньше я вас здесь не видела.
— Я проездом, — ответил я, рассматривая витрину с пыльными бутылками. — Из Суземок.
— Откуда? — округлились у неё глаза. — Там же… Это… Ва-ань! — крикнула она в подсобку.
— Че? — раздалось из глубины.
— А ну, поди сюда!
— Че надо, Люб? — вышел из полумрака мужчина в кепке, майке-алкоголичке и вытянутых трениках, нервно крутя в руках пачку сигарет.
— Пацан говорит, что он из Суземок, — кивнула она в мою сторону.
Тот смерил меня подозрительным взглядом.
— Шутник, что ли? — зло спросил он. — Туда только на вертолёте можно добраться, и жителей оттуда не привозят.
— Бедные, — горько подтвердила Люба.
— Всё с ними нормально, скоро снабжение наладиться, можно больше не переживать, — заверил их я.
Они покосились на меня, как на сумасшедшего, и я постарался выйти из положения:
— Говорят, чудищ в лесу всех перебили. Скоро дорогу разгребут и будет всем счастье.
— Да ну! — не поверил мне Ваня.
— Ох, ты ж господи, счастье-то какое, — запричитала Люба. — Хоть с Нинкой увижусь. А то сестры и свидеться никак не можем. Столько лет, бог ты мой, — покачала он головой.