— Заехал проведать, — глядя ему в глаза, ответил я. — В чём обвиняют эту девочку?
— Смотри-ка, изменился, — крякнул староста, не скрывая насмешки. — Жизнь со старухой пошла тебе на пользу. Уже не тот сопляк, что под мудями у пса жил, чтобы не сдохнуть от холода.
Толпа разразилась смехом, и я почувствовал, как раздражение скребёт по моим нервам. Но голос остался спокойным.
— Я задал вопрос, — сказал я тихо, но твёрдо.
— А я не обязан на него отвечать, — вскинул брови тот. — Мне даже интересно, что будет дальше. — он махнул рукой в сторону палача. — Арсений Палыч, может ведь очередь чуть дальше пустить. За ним не заржавеет.
Палач с автоматом в руках, стоявший за ним, хмуро улыбнулся и зачем-то ещё раз передёрнул затвор. Угроза была явно лишней.
Я сделал резкий взмах рукой, сложив пальцы в руну «Борн». Мощная волна отшвырнула палача и стражника, стоявшего рядом, далеко за пределы помоста. Толпа ахнула, а я молнией метнулся к старосте. Меч выскользнул из ножен и замер у его горла.
— Я задал вопрос, — спокойно сказал я. — Соизволь на него ответить.
Гаврила побледнел, но всё же пытался держаться. Я слышал, как всё быстрее бьётся его сердце. Вот и ещё одна способность восстановилась.
— С-старая с‑сука научила тебя фокусам, — пролепетал староста. — Давно надо было сжечь её на костре. Всегда знал, ч‑что она ведьма.
— Зря не сжёг, — заверил его я. — Отвечай.
— Воровство, — наконец выдавил он. Из‑за его нервозности по стуку сердца было непонятно врёт он или нет. — Ты ведь знаешь, чем оно у нас карается. Если кто‑то думает, что он должен есть больше остальных, то он должен поплатиться за свои деяния. Или я не прав?
— И много она украла?
— А это неважно, — ощетинился он, обретая уверенность. — Кусок мяса или краюху хлеба — всё едино. Когда дети умирают от голода, даже эта краюха может стать решающей. Так что не тебе нас судить. Ты же сам знаешь, каково это — доедать за собакой.
Его слова остудили пыл тела. Эмоции спали после невольно нахлынувших воспоминаний реципиента. Голод превратил их в нелюдей. Вот они и выживают как могут.
Острый слух выцепил из массы звуков один-единственный — звяканье металла. Я перевёл свой взгляд за край плахи и увидел, что второй страж уже поднялся. Палач, после того как его приложило об землю, потерял сознание, а вот его напарник быстро очухался. И уже поднимал с бессознательного тела автомат.
Рука в сторону, руна «Борн» и страж отлетел назад, с силой ударившись о кирпичную стену одного из домов.
— Предлагаю тебе сделку, — я вернул свой взгляд на старосту.
— И что же ты можешь мне предложить, — усмехнулся тот.
— Я убью чудовище в лесу и транзит через лес восстановится, — сказал я. — Но ты отпустишь девочку и забудешь обо всём. Больше не будешь иметь к ней никаких претензий.
— Подумаю над этим после того, как ты уберёшь меч, — цыкнул Гаврила. — Или ты планируешь вести переговоры с позиции силы?
Безоружный мужик не был для меня угрозой. Меч был лишь дополнительным аргументом в моем разговоре с ним. А он оказался со стальными нервами. В воспоминаниях Дани такой характеристики не было. Да и он сам не смог бы её трезво оценить в силу возраста.
Пока староста молчал, я мельком глянул на девочку. Та так и не сдвинулась с места и даже не пошевелилась. Страх до сих пор овладевал ей.
— Да лан те, Гаврил, — крикнул кто‑то из толпы. — Пускай сходит. Вдруг получится.
— И правда, Гавр! — подхватил ещё один. — Ты ж ниче не теряешь. Пускай идёт. Вдруг перебьёт там всех.
Толпа засмеялась, но теперь уже не так дружно, как в прошлый раз. Что это? Надежда? Неужели они мне поверили.
— Пусти его, пускай поборется! Чёрт с ней с Дарькой!
— Пускай Дарька живёт! Дай ему сходить! Вон какой ловкий!
Староста властно поднял руку.
— Вот моё решение, — наконец, сказал он. — Вы пойдёте туда вместе.
— Исключено, — качнул головой я. Мне не нужен был хвост, который будет только мешать и попадать в неприятности. Кронобес — дело не сложное, но опасное.
— Ты не дал мне договорить, — назидательно сказал староста. — Если ты зачистишь лес, то Дарька будет жить. Я и тебе прощу нападение на стражу деревни. Ну а если нет, то тут два варианта: либо вы там оба сгинете, и тогда не вернётесь. Либо вернётесь, но тогда пощады уже точно не будет.
— Пускай в деревне сидит. Посади её за решётку, если так боишься, — сказал я.
— Это моё последнее слово, — категорически заявил староста. — Ну или можешь устроить тут резню. Ты же об этом думал, когда угрожал мне мечом. Как правильно кто‑то сказал — вон каким ловким стал. Но подумай, справишься ли ты со всеми жителями, — он обвёл рукой присутствующих.