Демонстративно игнорируя её прохожу не разуваясь, пальто тоже не снимаю, с нее станется карманы обшарить. Она, подбоченившись, следит за каждым моим движением. Ставлю на стол сумки и, таким же макаром, проскользив мимо по стене, иду в комнату Марины.
Познакомил нас три года назад случай: пятнадцатилетнюю Марину сбила машина. Сильно. Я как раз проходил мимо и она отлетела почти ко мне под ноги. Я сорвал пиджак, подложил ей под голову, крикнул кому-то вызвать скорую, попытался платком закрыть большую рваную рану на её предплечье, а она посмотрела на меня своими голубыми, чистыми, детскими глазками, беззвучно, пошевелила губами еле обозначив «спасибо» и потеряла сознание.
Потом была суета, много суеты. Какие-то люди сновали мимо, что-то кричали, трясли меня за плечи, а я сидел, держал её за руку и говорил, говорил, говорил. Приняв за родственника врачи меня запихнули вместе с ней в скорую, я не стал их разубеждать. Когда Марина уже была в реанимации разобрались, врач молча покачал головой, записал мои данные и попросил удалиться.
Я ушел бросив в отделении пропитанный ею кровью пиджак. Уже на улице вызвал такси, приехал домой и всю ночь пил горькую силясь унять дрожь в руках и прогнать из головы единственную мысль - почему? Нет, не почему она, а почему я? Почему я не прошел мимо как сотни других двуногих, а бросился помогать? Что такого случилось, что мой рациональный ум дал сбой, не позволил не только не пройти мимо лишь бросив любопытный взгляд, а отправил помогать, ведь я не врач! Более того, ни бельмеса не знаю что в таких случаях надо делать! Да и откуда у меня это? Почему доктор из примчавшийся скорой меня похвалил - молодец, - дескать, - все правильно: мягкое под голову, больше ничего не трогал и говорил, говори, говорил держа её за руку - не давая уйти за рань. Что за ахинею я тогда нес - не помню, но говорил не обращая внимания на её бессознательное состояние, тискал окровавленную ручку и, кажется, плакал. Что? Что заставило меня возиться с этой девчушкой? Вот вопрос вопросов на который я так и не смог ответить. И он не дает мне покоя до сих пор.
Через пару месяцев, когда я уже относительно успокоился и перестал еженощно во сне видеть окровавленную девочку, перед которой я неизменно стоял на коленях и плакал, вызвали свидетелем в суд. Ни сам суд, ни раскаивающийся водитель, получивший три года колонии-поселения, на меня впечатления не произвели, но хорошо запомнилась реакция на приговор матери Марины. Как же она кричала, какими словами кляла и водителя, и суд, и правительство, и вообще всех до кого могла дотянуться, виня во вселенской несправедливости - не получит она ни копейки.
Я понимаю, ситуация не приятная: водитель - приезжий безработный без копейки за душой. Бомбил на старой «шестерке», страховки нет, имущества нет, зато жена и трое детей на иждивении. Вот и выходит, что судья и так выжал максимум - удержание из зарплаты рабочего колонии - 700 рублей в месяц. Но суть не в этом, она, мать Марины, не кричала о покалеченной и полностью парализованной дочери, не проклинала судью и водителя, её возмущение было направлено только на несправедливое государство и то, что она не сможет прожить на 700 рублей в месяц. Именно она не сможет! Марина не упоминалась даже рефреном.
Сразу из суда я отправился в больницу, поговорил с лечащим врачом и через две недели Марину оперировали. Полностью вернуть ей подвижность не удалось, ноги так и остались парализованными. И левая рука ещё плохо слушается, врачи говорят, что со временем она восстановится и сейчас, спустя три года, улучшения есть, но до полного восстановления еще далеко. Теперь я её единственный друг.
Школу Марина закончила не выходя из дома и растеряв всех школьных приятелей и приятельниц которым, понятное дело, только первое время было интересно посещать бывшую подругу. Я помог ей поступить в МИРЭА на заочный, учится на программиста. Из дома она не выходит все время проводя за подаренным мною ноутбуком.
-Здравствуй, маленькая. - Прохожу к ней в комнату плотно закрывая за собой дверь, сбрасываю пальто.
-Привет! Ты почему мне вчера не звонил? - Марина лежит на кровати, губки обиженно надуты, но в её по прежнему детских голубых глазках радость.
-Прости милая, на работе закрутился, забыл. - Наклоняюсь к ней. - Прощаешь? - Придерживая правой рукой стоящий на одеяле ноутбук чуть приподнимается и неуклюже тянет ко мне левую, наклоняюсь ниже давая обнять себя за шею, чмокаю её в носик.
-Я скучала. - Шепчет она и пытаясь прижаться ко мне сильнее обнимает.
-Ого! Твоя ручка с каждым днем все лучше и лучше, вон как схватила, не вырвешься. - Улыбаюсь ей. - Разрабатываешь как доктор велел? - Кивает. Забираю у нее ноутбук, ставлю на стол, поправляю подушки усаживая её поудобней, она молча за мной наблюдает. Присаживаюсь рядом, на край кровати, беру за руку и демонстративно начинаю принюхиваться.