— Нет, — приосанился Сигурд. — Мы, Христовы воины, не знаем страха, когда идём в бой за правое дело. Кроме того, сам Папа благословил крестовый поход, и Ангелы Господни стояли за нас.
— А там... — девушка замялась, — там красиво?
— Хм, — принц смутился. Сказать по правде, ему, хоть и воспитанному при дворе, было не до красот Палестины. Было стыдно признаться, что большей частью они так уставали, что даже помыслить не могли, чтобы любоваться на закат или слушать пение птиц.
— Красивее Норвегии нет места в мире, — вывернулся он. — Но на Руси мне тоже очень нравится. Здесь очень красивые девушки.
— В самом деле? — Мальфрида глянула на него, и Сигурд замолк, глядя девушке в глаза.
3
Из окна терема за дочерью наблюдали её родители. Христина настояла, чтобы Мальфрида не отходила далеко — сердце матери изболелось при мысли: вот-вот придётся расставаться со старшей дочерью. Правда, Маргарет была немногим старше, когда покинула Швецию, да и сама Христина тоже, а на Руси девочек выдавали замуж иногда с двенадцати лет. И всё же одно дело — обычай, а другое — своё дитя. Для матери её сыновья и дочери всегда остаются малышами. Даже когда заводят своих детей.
Христина сидела у окна и пыталась вышивать, но, как и у дочери, руки её дрожал, и дело не шло. Утром она не утерпела и позвала Мальфриду к себе в светёлку, перемолвиться парой слов. Оказалось, на пиру девушка не успела как следует рассмотреть принца и очень удивилась, узнав, что за него её прочат замуж.
За дверью послышались шаги. Христина, всегда угадывавшая мужа по скрипу половиц под ногами, засмотрелась в окно и опомнилась, только когда открылась дверь и Мстислав вошёл в женину горницу. Нетерпеливым жестом он остановил часто кланяющихся мамок и выслал их вон. После чего подошёл к жене, глянул в окно.
— Стоят.
— Говорят о чём-то, — молвила Христина, — слов не разобрать.
Нахмурясь, Мстислав рассматривал юную пару под яблоней. Вот Сигурд нагнулся, поднимая оброненный Мальфридой клубок золотых ниток и, отдавая, задержал его в руке так, что пальцы девушки коснулись его пальцев.
— Как думаешь, он достойный жених для нашей дочери? — спросила Христина.
— Других сыновей у Магнуса Голоногого нет. Твоя сестра Маргарет на его стороне. Думаю, он станет королём. Королева нахваливала своего пасынка.
— Я верю словам сестры, — кивнула Христина, — но всё-таки боязно. Мальфрида... она совсем ещё девочка... Не рано ли? Пусть бы ещё пождала...
— Такого выгодного жениха ещё поискать. — Мстислав, бросив взгляд на озабоченное лицо жены, присел рядом, обнимая её за плечи: — Успокойся, Христя. Мне тоже её жаль терять, но время приспело. У сестры твоей детей-то нет, а нам с Норвегией связь терять негоже. Сам Магнус Голоногий не против этого брака! Да и чего тебе бояться? Мальфрида будет под присмотром своей тётки. А нравом она даром что тиха — коли нужно будет, постоит за себя. Ты ли её не знаешь!
— Да, — кивнула Христина, — она не то что Елена. Та слова вымолвить не может.
Еленой звалась вторая дочь. Была она моложе Мальфриды на полтора года и жила такой тихоней, что оставалось диву даваться. Полной противоположностью ей была третья дочь — восьмилетняя Ксения, не по годам рассудительная и смелая девочка. Две другие, Добродея и Ингеборг, пока ничем себя не проявили.
— Уж коли кому быть королевой, так то Мальфриде, — рассуждал Мстислав. — Алёнушка для этого слаба, а Ксеня слишком мала.
— Что они там? — спросила Христина, прикорнувшая на груди мужа.
Мстислав бросил взгляд в окно.
— Стоят. Рядом.
— Одни?
— Девок не видать.
Вечером Мальфрида на цыпочках вошла в материну ложницу. Христина сидела в одной сорочке на постели, поглаживая ладонью живот. Она уже знала, что родится девочка: шестая дочь. Много детей родила она — пять дочерей, три сына, — и не могла ошибиться.
— Мамонька! — Девушка с порога бросилась ей в ноги.
— Мальфрида? — Княгиня наклонилась, обнимая девушку. — Что случилось? Беда какая?
— Мамонька! — В полутьме лицо дочери казалось бледным, глаза ярко горели. — Ой, мамонька! Ой, родимая!
— Боишься?
— Боюсь, мама, — глухо прошептала Мальфрида.
— Я тоже боялась, — кивнула Христина. — Меня призвал к себе отец и сказал, что я уже взрослая и должна выйти замуж. Он был очень строг и суров, не как твой отец. Я не смела спросить, кто назначен мне в мужья, — просто сказала, что согласна, и ушла к себе. До вечера пролежала без памяти. Потом узнала, что меня повезут на Русь. Я так боялась... пока не увидела твоего отца. И потом — тоже боялась, когда была наша первая ночь.