Уже до того Лена Майзелис, Надя Шуссер, Фаня Гурвич, Соня Тейшова, Фаня Чипчин, Эстер Кривошеина, Дора Берсон, Лена Певзнер, Геня Юдовина, Сарра Юдовина и другие устроились на бывший завод «Большевик». Наши товарищи занимались систематической порчей материала — главным образом кожевенного, уничтожали части парашютов и, помимо всего прочего, ежедневно выносили из завода теплое белье, рукавицы, чулки и все, что необходимо было партизанам.
Кроме этой женской группы, на том же заводе работала мужская группа под руководством Давида Лернера, занимавшаяся более «грубой» работой: по заказу одного из партизанских отрядов они вынесли с завода несколько полевых телефонов со всем оборудованием; сыпали песок и толченое стекло в машины, портили целые партии готовой продукции, подлежавшей отправке на фронт. Наша лаборатория в гетто снабжала их специальной жидкостью, разъедающей кожу и мануфактуру.
Несколько диверсионных групп мы организовали на бывшей фабрике «Октябрь». К этим группам принадлежали сапожники Зильберштейн, Шапиро, Нотерман, Н. Луфт, Велвл (фамилия автору неизвестна), портные Миша Гричаник, Р. Сукеник, маляры Иосиф Тишельман со своим 16-летним сыном, С. Пейсахович, истопник Саша (фамилия неизвестна). Перед этими группами мы ставили задачу: как можно дольше затягивать сроки исполнения заказов, портить сырье и готовые материалы, расходовать как можно больше сырья.
Сапожники набивали в подошвы сапог немыслимое количество гвоздей, так что надевать такие сапоги просто невозможно, да и подошва очень быстро перегорает. Портные пришивали правый рукав на левую сторону и наоборот… Кроме того, все они выносили сапоги, подошву, мундиры, которыми снабжали товарищей, уходивших в лес.
Благодаря диверсионной работе наших людей электрооборудование фабрики систематически портилось. В этой работе принимала деятельное участие группа белорусских товарищей во главе с секретарем подпольного Сталинского райкома Николаем Герасименко. На той же фабрике работала группа под руководством Хаима Гравеца, которая систематически выносила оружие. Задачей этой группы было — взорвать фабрику. Но это не удалось. Группа провалилась.
Специальное задание городского комитета предстояло нам осуществить на Минском спиртозаводе. Изготовление спирта, водки и ликера было для гитлеровцев, в условиях русской зимы, буквально вопросом жизни. Мы должны были уничтожить эту хозяйственную позицию, служившую врагу. После длительного обсуждения мы остановили свой выбор на одном кузнеце-еврее. Операция удалась. Целый транспорт спирта, ушедший в направлении Смоленска на фронт, прибыл на место (если он вообще прибыл) в таком состоянии, что гитлеровские головорезы едва ли получили удовольствие от этого «шнапса»…
Специальная группа работала в немецкой системе полевой связи (на ул. Мопра). Руководил этой группой Рувим Гейблюм, который впоследствии, уже будучи партизаном, погиб в бою. Через него мы получили точно разработанные планы связи на линиях Барановичи — Минск — Смоленск и Вильно — Минск — Смоленск. Эта группа передала нам также ряд важных материалов, касающихся немецкой системы минирования в Минске. Мы, в свою очередь, передали эти материалы городскому комитету, который признал их в высшей степени ценными.
Мы подготовили диверсионный акт в немецкой офицерской столовой, где работал наш товарищ, поляк Мечислав Козак, впоследствии павший смертью храбрых в партизанском бою. С его помощью в столовую проникли наши диверсанты. Однако, операция не удалась. Наши товарищи погибли. Не удался нам также взрыв войлочной фабрики, который должен был организовать тов. Левин с группой советских военнопленных.
В задачу наших товарищей, — несмотря на особые трудности, — входила также деморализация немецких воинских частей. Во многих местах нам удалось связаться с мобилизованными словаками, голландцами, австрийцами и другими и при их помощи распространять правду о гитлеровском грабительском походе, о злодеяниях фашистов. В результате такой работы мы среди них нередко приобретали помощников. Бывали случаи, когда такие распропагандированные нами солдаты отвозили наших людей на немецких машинах в районы, прилегающие к партизанским базам.
Евреи, занятые на принудительных работах в Доме Правительства, где во время оккупации помещался штаб гитлеровской авиачасти, вдруг стали замечать разительную перемену в настроении своего надзирателя — гитлеровского офицера Шульца. Он стал менее свирепым, перестал ругаться, а потом и вовсе исчез. Вместе с ним исчезло 37 евреев-рабочих (среди них были и немецкие евреи). Все они на машине, предоставленной Шульцем, отправились в партизанский отряд.