— Знаете, с ней трудно… Мы не сразу смогли это узнать. Она очень расстроена. Сказала, что она — Джулия Барнетт.
Жена Алекса Барнетта. Неужели она всерьез думает, будто у Пеппер Майденес связь с ее мужем? Сначала Пеппер хотела приказать Миранде выгнать ее, но потом передумала.
— Приведите ее сюда. Я с ней поговорю.
— Вы уверены? — пробормотала Миранда. — Она в ужасном состоянии… — Девушка покраснела, встретив вопросительный взгляд Пеппер. — Нет, думаю, она не опасна, но… На грани истерики… — Секретарша прикусила губу. — И одета как-то странно…
— Приведите!.. — приказала Пеппер. Она сразу поняла, о чем говорила
Миранда, едва увидела входящую Джулию Барнетт. Женщина, остановившаяся на пороге, когда-то была прехорошенькой и теперь все еще могла быть привлекательной, если бы не растрепанные волосы, отсутствие косметики, ранние морщины. Платье висело на ней мешком, а на ногах были домашние тапочки.
— Вы украли у меня мужа. Хочу забрать его обратно.
Она так и сказала. Пеппер продолжала молча сидеть за столом, чувствуя, как ее совсем некстати охватывает жалость к несчастной женщине.
— Я знаю, зачем вы ему нужны, — торопливо продолжала Джулия. — Вы родите ему ребенка… А я вам не позволю!
Она так стремительно бросилась к столу, что застала Пеппер врасплох. Только что она стояла возле двери, и вот она уже рядом со столом и заносит над головой что-то вроде ножа.
У Пеппер не было времени испугаться. Лишь появилось ощущение нереальности происходящего. В ее ультрасовременном кабинете!.. Ситуация была скорее забавной, чем страшной.
— Мне не нужен ваш муж, — спокойно проговорила Пеппер. — Знаете, давайте выпьем кофе. Немножко поболтаем.
Она увидела, как меняется лицо непрошеной гостьи, становится нежным и по-детски наивным…
— Я потеряла ребенка, — пролепетала она.
— Знаю. Я все знаю.
— Бог наказывает меня. Поэтому он позволил вам отнять у меня Алекса.
— Бог не хочет вас наказывать. Правда. Он все понимает.
Пеппер увидела сомнение в голубых глазах, когда женщина впервые посмотрела ей в лицо, и еще в них мелькнула надежда. Пеппер удивилась самой себе. С чего это она тратит время на несчастную? Ей нет дела до жены Алекса Барнетта. Откуда же тогда дурацкое сочувствие? Почему ей вдруг захотелось помочь бедняжке?
— Джулия, я все знаю о вашем ребенке — предложила она. — И о вас тоже.
— Да?
— И я даю честное слово, что не отнимала у вас Алекса.
— Он не знает, что я сделала. Я солгала ему… У меня не может быть детей, а у него… Он…
— Алекс любит только вас.
Ей удалось привлечь внимание женщины. Занесенная над ней рука разжалась, нож упал на пол, но Пеппер не стала его поднимать. Странно, но она не чувствовала себя в опасности.
Она позвонила Миранде и, когда та пришла, попросила:
— Пожалуйста, принесите нам кофе, а потом мне придется уехать. Мы с миссис Барнетт отправимся за покупками.
— За покупками?
Голубые глаза смотрели на нее, не мигая, а губы произносили слова так, словно они были им совершенно незнакомы.
— Алексу ведь нравится, когда вы хорошо выглядите, правда? — строго спросила Пеппер.
— Да.
Тонкие пальцы неловко теребили потрепанное платье.
Пеппер уже поняла, что перед ней женщина, которая страдает от своей вины и которой необходима психиатрическая помощь. Казалось бы, Алекс Барнетт давно должен был бросить ее, а он все еще любит свою Джулию. По крайней мере, все изыскания подтверждали этот факт. Почему же мужчина, который так преданно и сильно любит, пошел на…
На что? Не выдумала же она, что он похитил ее? Пеппер заставила себя вспомнить о совершенном над ней насилии и о том наказании, которое придумала для него. И вот теперь она может вызвать полицейских, чтобы те принародно выставили отсюда его жену. Но она этого не делает. Почему?
Возможно, причина в сидящей перед ней женщине. В папке у Пеппер были ее давние фотографии, и то, что она видела, вызывало у нее искреннюю жалость. Не слишком ли жестоко она наказывает себя за то, что сделала? Да и что она сделала? Разве Пеппер не думала о том же? Джулия сама наказала себя за свою вину.
Одно дело — читать о том, что, лишив Алекса Барнетта надежды на усыновление ребенка, можно довести его жену до полного отчаяния, и совсем другое — видеть реальную женщину и чувствовать ее боль.
Пеппер не желала даже себе признаться, что не сможет пойти до конца… Придется найти для Алекса иное наказание.
Она приняла это решение почти на подсознательном уровне, но у нее тотчас стало легко на душе.
Миранде Пеппер приказала отыскать Алекса Барнетта, который был в Уайтхолле и пытался узнать о судьбе своего контракта, и оставить ему записку, чтобы он приехал к ней в офис. Тем временем, исполняя свое обещание, она отправилась с Джулией по магазинам, словно взяла на себя ответственность за беспомощного ребенка. Пеппер думала о том, до чего может довести себя женщина, мучимая чувством вины.
Когда все было сделано, она вернулась вместе с Джулией в офис и, усадив ее, твердо заявила:
— Ты должна сказать Алексу правду.
Женщина задрожала от страха.
— Не могу!.. Не могу…
— Ты должна! — стояла на своем Пеппер. — Тебе надо быть сильной. Ради Алекса… Ты должна разделить с ним свою боль.
Пеппер сама не понимала, зачем это делает. Даже со злостью подумала, что зря не позвонила в полицейский участок. Эта женщина переворачивала ей душу… Не хватало еще стать спасительницей для человека, которому она хочет отомстить!..
— Бог не простит меня, — сказала Джулия.
Пеппер набрала полную грудь воздуха.
— Простит. Для этого он послал тебя ко мне. Он хотел, чтобы я сказала тебе. Он уже простил тебя. Но ты должна обо всем рассказать Алексу… Потому что Алексу надо будет позаботиться о малыше.
Едва она это произнесла, как Джулия встрепенулась.
— У Бога есть для нас дитя?
Пеппер с ужасом подумала, какой дурацкий фарс она разыгрывает, однако нельзя останавливаться на полпути. Ее раздирали на части противоречивые чувства, но Пеппер не могла отдать эту женщину на волю ее депрессии. Все же она была цыганкой, и сейчас ею руководил цыганский инстинкт. Пеппер казалось, что в ее жизненном опыте был какой-то непонятный пока, высший смысл, и приход почти безумной женщины — посланное свыше испытание. Она даже ощутила присутствие своей бабушки рядом, и мурашки побежали по спине. До сих пор Пеппер не задумывалась о загробной жизни, о других мирах, но ведь они есть. Да и в обычной жизни много такого, что не поддается пониманию. Эта женщина наверняка послана к ней с какой-то целью… В этом Пеппер не сомневалась. Джулия представлялась ей отчаявшимся существом, пойманным безжалостной трясиной, которая засасывает все глубже и глубже. Она протянула руки к Пеппер, и если та отвергнет ее, если не придет на помощь…
Она тяжело вздохнула и проговорила то, что подсказывал инстинкт:
— Да, Джулия. Да. И Алекс скоро будет тут. Он отвезет тебя домой, и ты расскажешь ему о ребенке.
— И тогда… Тогда Бог пошлет нам другое дитя?
Джулия дрожала всем телом, да и Пеппер уже едва могла бороться с охватившим ее страхом. Что она делает? Как смеет? Она ведь не Бог и не должна давать подобные обещания, и все же… Словно слова приходили к ней откуда-то свыше, она услыхала, как произносит старое цыганское благословение, любимое благословение ее бабушки, и почти тотчас в комнате как будто посветлело и стало тепло.
Джулия тоже это почувствовала. Она перестала дрожать, и глаза у нее сделались ясные-ясные. Пеппер затаила дыхание.
Зазвонил телефон, нарушая благословенную тишину.
— Приехал Алекс Барнетт, — сообщила Миранда.
— Прекрасно. Подождите две минуты и пригласите.
— Алекс здесь, — сказала она Джулии, положив трубку. — Когда он войдет, скажи ему только, что ты хочешь домой. А уж там, дома, признайся во всем. Ты должна это сделать. Джулия!
— И Бог простит меня?