Завен заметил внимание Локена.
— Знаю, убожество, — сказал он. — В подметки не годится моему первому болтеру.
— Это не твой сувенир?
— О Трон, нет! — ответил Завен, расстегнув свою сработанную вручную кожаную перевязь с мечом и протягивая ее между ними. — Вот мой сувенир.
Рукоять меча была плотно обмотана золотой проволокой, а на тыльнике располагался черный как смоль коготь. Крестовина представляла собой распростертые орлиные крылья, между которыми с обеих сторон были вставлены мерцающие аметисты.
— Вытащи его, — произнес Завен.
Локен повиновался, и его восхищение оружием десятикратно умножилось. Меч имел вес, но был невероятно легким. Рукоятка и отделка были исполнены рукой человека, но сам клинок никогда не знал молота кузнеца. Изогнутый, словно чогорийская сабля, молочно-белый с переходом в желчную желтизну возле лезвия, он явно имел органическое происхождение.
— Это рубящий коготь туманного призрака, — произнес Завен. — Я отрезал его у одного из их касты воинов на Юпитере после того, как он всадил его мне в сердце. К тому моменту, как я вышел из апотекариона, мой Легион уже ушел вперед, и я на какое-то время оказался в Воинстве Крестоносцев. Прискорбно, зато у меня было время переделать рубящий коготь в дуэльный клинок. Попробуй его.
— Возможно, в другой раз, — сказал Локен.
— Ну, разумеется, — не обидевшись, отозвался Завен, забирая меч у Локена. Он ухмыльнулся. — Я слышал, как ты уложил этого гнусного мелкого ублюдка Люция. Жаль, я этого не видел.
— Все быстро кончилось, — произнес Локен. — Там мало на что было смотреть.
Завен рассмеялся, и Локен заметил в его взгляде блеск, который мог означать восхищение или же оценивание.
— Не сомневаюсь. Ты должен как-нибудь мне об этом рассказать. Или, может быть, померяемся клинками во время путешествия.
Локен покачал головой.
— Тебе не кажется, что перед нами достаточно противников, чтобы не искать их в собственных рядах?
Завен вскинул руки, и Локен тут же раскаялся в сказанном.
— Как пожелаешь, — произнес Завен, и его взгляд метнулся на шкафчик Локена. — А что ты сохранил?
— Ничего, — ответил Локен, моргнув, чтобы отогнать остаточный образ тени в капюшоне в задней части отсека. Его сердце забилось быстрее, а на лбу проступили бусинки пота.
— Брось, все что-то сохраняют, — ухмыльнулся Завен, не замечая дискомфорта Локена. — У Рубио есть его маленький гладий, у Варрена этот топор лесоруба, Круз хранит побитый старый болтер. А у Каина… ну, что бы это ни был за грязный инженерный инструмент. Расскажи, что ты сохранил?
Локен захлопнул шкаф.
— Ничего, — произнес он. — Я всего лишился на Исстване Три.
Если не считать того раза, когда он лишал невинности жену единокровного брата, Рэвен всегда ненавидел башню Альбарда. Она располагалась в самом сердце Луперкалии и представляла собой мрачное сооружение из черного камня и листов меди. Город пребывал в трауре, на каждом окне висели черные флаги и знамена со сплетающимися орлом и нагой. Возможно, покойный отец Рэвена и был ублюдком, однако, по крайней мере, таким ублюдком, который заслужил уважение своего народа.
Рэвен медленно поднимался по лестнице, никуда не торопясь и смакуя кульминацию своих устремлений. За ним следовали Ликс и его мать, которым так же не терпелось окончательно реализовать этот великий момент.
В башне было темно. Сакристанцы, приставленные заботиться об Альбарде, утверждали, что его глаза в состоянии выносить лишь самое тусклое освещение. Соглядатаи Рэвена докладывали ему, что Альбард никогда не отваживался покидать верхние покои башни, его держало безумие с нечастыми проблесками угасающего рассудка.
— Надеюсь, он в здравом уме, — произнесла Ликс, и казалось, что слова сестры-жены вышли прямо из мыслей Рэвена, как это столь часто и бывало. — Если он погружен в безумие, не будет никакой потехи.
— Тогда тебе лучше настроиться на разочарование, — сказал Рэвен. — Наш брат редко когда вообще знает свое имя.
— Он будет в здравом уме, — произнесла его мать, со скрипом поднимавшаяся по ступеням с механической неуклюжестью.
— Почему ты так в этом уверена? — спросил Рэвен.
— Потому что я это видела, — отозвалась мать, и Рэвен счел за лучшее не сомневаться в ее словах. Весь Молех хорошо знал, что консорты-супруги посвящены во многие тайны, но лишь Рыцарям Луперкалии было известно, что представительницы Дома Девайн в силах видеть события, которым лишь предстоит произойти.