Также на мне был свитер, купленный мной на Рождество два года назад и коричневая болоневая куртка, которой скоро уже лет 100. Я даже не знаю, откуда она появилась. Просто она есть и всегда была. Наша память так странна, мы запоминаем столько ненужности,которую надо бы выбросить, как и эту куртку,пропитанную запахом костра и рыбы ещё с прошлой нашей рыбалки,но порой не помним то, что было вчера. Ничего не тая, скажу, что идея с рыбалкой пришла ко мне в голову, когда я думал об одном человеке. Он сейчас с нами. Прости, мам, но всё это, чтобы побыть с ней. Пока что всё идёт так, как я и хотел. Мама и дядя заняты обсуждением семейных сплетен, как это бывает, когда родственники давно не виделись. Иногда я слышал, как мама удивлённо ахала, продолжая внимать словам Билла. Впервые говорил кто-то, кроме мамы. На этот раз она лишь слушала, изредка перебивая собеседника волнующими вопросами, которые не могли быть отложены на потом. Она сидела рядом со мной. Мы молчали, как это часто бывает с нами. Именно это мне нравится. Иногда я люблю говорить много и не переставая, но больше я предпочитаю молчать, хоть тишина, бывает, и пугает меня. Когда молчание доходит до абсурда, я вбрасываю в эту грубую тишину нелепые и странные фразы, смысл которых я и сам не всегда понимаю. Но она улыбается. Ей ничего не остаётся. Она улыбается чаще, чем я. Хочу, чтобы и после моего ухода она улыбалась, как сейчас. - Что ты улыбаешься, как дурочка? - придирался я, не глядя на неё. - А что это ты старшим грубишь? - улыбка сползла с её лица, но это не повлияло на её настроение. Я знаю, что не могу её обидеть. - Вчера ты не принесла мне мой подарок. - Да. - Ну подожди. Не перебивай,-она кивнула, поникнув, - я решил, что и сам должен что-то подарить тебе. На этот раз она взглянула на меня, и на лице её читалась заинтересованность. - Что же это? Цветок? - она улыбнулась, - Надеюсь, это не он, от цветов уже воротит, - на её лице уже была ухмылка. Я не знаю, зачем сказал про подарок. Не было у меня никакого подарка. Ничегошеньки. Но зачем я тогда сказал про это? Сам не понимаю. Это произошло так же, как с вопросом про кузину. Само собой. - Ты любишь старинные вещи? Она, недоумевая, взглянула на меня. Я видел, что она не приняла мои слова о подарке всерьёз, и я мог бы просто закрыть эту тему. Но черт потянул меня за язык. Зачем? Что я несу? - Если это что-то... Я не приму. Куртка. - Ты видишь эту вещицу на мне? - лукаво спросил я, оттягивая ворот куртки,-Ей столько лет, что я со счёту сбился. А самое важное и интересное то, что я понятия не имею, откуда она! - Ты стал неудачно шутить, - на её лице снова появилась ухмылка. - У этой вещи есть история! Есть прошлое и, возможно, будущее, если ты её возьмёшь в качестве подарка. Чёрт. Что я делаю? - Как только мы вернёмся, я отдам её тебе! Такого она явно не ожидала. Никогда в жизни ей не дарили подобного. Вот идиот. С минуту она глядела на меня, потупив взгляд, а после расхохоталась так, как никогда. Её смех впервые звучал так звонко. Дело в открытом пространстве? Мне стало не по себе, но вскоре я и сам стал смеяться. Больше не от забавности ситуации, а от собственной глупости. Надеюсь, она вскоре забудет об этом и не станет требовать свой подарок. Даже у этой куртки есть будущее. Ну а Я лишён этой привилегии. *** Я глядел на неё. Нет, она не была особо красива, и всё в ней было просто,даже слишком. И глаза, и рот, и нос - ничего из этого не обладало особой привлекательностью. В ней не было того магнитизма, как во многих других. Если бы меня попросили описать её, я бы создал самый обыкновенный портрет самой заурядной девушки. Волосы, уши, даже зубы - всё было до абсурда просто. Именно это мне и нравится. Абсурдная простота. Кажется, все люди разные, никто не похож, разве что совсем немного, незначительными чертами, и она была другой, похожей на многих и не похожей ни на кого одновременно. Девушка без образования, без мечты и без цели. Она живёт, и ей этого достаточно. Мне бы тоже хватило и этого... Около часа я и Билл рыбачили без намёка на улов. Мама сидела с нами, болтала, навёрстывала то время, что не видела меня. Может именно из-за мамы рыба не подплывает близко? Где она? Читает. Сидит в стороне. Я не слышу ни сопения, ни звуков восторга, лишь шелест бумаги, когда она, заглатывая слово за словом, перелистывает страницу. Погода не радует. Тучи нависли над нами и, кажется, постепенно заглатывают нас и всё - всё, что вокруг. Словно огромный, колоссальных размеров, монстр раскрывает свою пасть, дышит на нас, свирепо крича при этом. Деревья вокруг трепещут. От дыхания этого монстра их крона движется, это похоже на танец дикарей. На минуту я невольно задержал дыхание, чтобы не чувствовать запах из пасти чудовища. Запах сырости. - Крис, я где-то видела ещё одну шапку. Посмотри в пакете, где пледы, - говорила мама. - Дай ей, а то простудится, - добавила она, указывая на нашу спутницу. Я оставил рыбу на маму с Биллом и знал заранее - они без меня не смогут поймать ничегошеньки. Отыскав заветную шапку и захватив плед, я подошёл к ней. Наверное, она не заметила моё появление рядом - так была увлечена чтением. Она оторвалась от книги лишь тогда, когда почувствовала вес пледа у себя на плечах. - Держи,- я протянул ей зимнюю шапку, - маме холодно смотреть на тебя, она хочет, чтобы ты оделась теплее. - Спасибо, - она отложила книгу и надела тёплую синего цвета шапку. - Ты неважно себя чувствуешь? - Да. Кажется, снова заболеваю, - сказала она и дотронулась до своей переносицы, как-бы поглаживая её.-А? Что? - она подняла голову наверх, - Дождь! Я повторил за ней. Взглянув на небо, точнее, на тёмный сгусток ЧЕГО-ТО, я словил пару капель. Они упали, одна за другой, мне на лицо. И правда, дождь. - Ребята! В машину, скорее! - крикнула мама, хотя мы и так уже подбегали к фургончику. Сама же она и дядя остались снаружи. Пять минут они просидели под дождём, накинув смешные дождевики, в надежде поймать хоть что-то. Мы закрылись от внешнего мира в машине. Ни мамы, ни дяди, ни чудовища, разинувшего пасть. Она смеялась. Это было похоже на нервный смешок, смешанный с горечью. Мне показалось? - Наверное, лучше, если мы сегодня вернёмся домой, - говорила она, уткнувшись лбом в окно. Оно запотело. Её дыхание отразилось на стекле. - Ты права. Вскоре непоседливые рыболовы залетели в машину, запустив холодный воздух. С ним просочился и запах дождя. Оба они были в возбуждённом состоянии. Они знали, что будет дождь, но всё равно были удивлены ему. Мы просидели в машине долгое время. Сколько именно? Не знаю. Может, часа два, а может, всего минут 30. Время для нас остановилось. Дождь барабанил по крыше. Монстр свистел. Потемнело так быстро, что не успели мы опомниться, как тьма накрыла нас густой пелёной. - Ну и рыбалка! Ни одной рыбки, зато столько потом лечить ангину... - с досадой произнесла мама. - Ну и чёрт с ней! - дядя Билл был восторжен больше остальных.-Давно я не был под дождём. Словно принял ледяной душ! Я не заметил, как сон проглотил меня, подобно тем тучам, забравшим у нас солнце. *** Она плачет. Я боюсь подойти. Кажется, я только усилю её боль. - Крис, - зовёт она, - мне так больно. Она кричит, потом шепчет, а после и вовсе просто шевелит губами: " Я не хотела, чтобы тебе было больно". Я что-то говорю в ответ. Она падает на пол. Лицо её искривилось от боли. Она дышит так тяжело, словно набрать воздух - самое страшное для неё. - Я боюсь пчёл, - дробно проговаривает она. Каждая фраза даётся ей всё сложнее. Она набирается мужества и сил, чтобы спросить: - Тебе ведь лучше? - уголки губ её расползаются в разные стороны. - Да, да. Лучше, - наконец могу сказать я. Она молчит, лишь улыбается. Потом улыбка её растворяется, как и всё лицо. Её нет. Только безликий силуэт. Но я знаю, что ей всё ещё больно. Моё собственное тело размякло. Я не чувствую ничего,и её муки могу лишь представить. Но я знаю, ведь сам ощущал это. Пустота. Во мне зияла тьма. Облик человека во мне исчез, как и она - та, что взяла мои страдания на себя, та, что спасла меня.