А король тонким пронзительным голоском приказал:
— Я, Пипин XIII, повелеваю вам всем встать на работу, не медля ни одной минуты!
И лилипуты, все как один, покорно поднялись на ноги, повернулись и направились на работу. С каждой минутой они ускоряли шаг, а дойдя до дороги, бросились бежать во всю прыть. За ними следовал, с пристыженным видом и с поникшей головой, Громовое-Слово.
Так сильна была власть королевской короны.
Но, видимо, чары ее не простирались на настоящих людей. Муц, например, пересилил свое первое изумление и засмеялся при виде всей этой потехи. Как ни старался король вытянуться, отбрасывая своим камнем огненные снопы длиной в несколько метров, Муц хохотал все громче и громче. Будучи значительно выше ростом, он увидел сверху нечто такое, чего не могли заметить маленькие лилипуты: забавную лысину на остроконечном черепе короля, тускло светившуюся из открытого круга короны. Он смеялся все громче, указывая на корону и подтрунивая над королем:
— Ха-ха-ха! Что за плешивая голова!.. — при этом он так заблеял, что двурогие всполошились.
— Э-э-э-эй! — вскричали всадники и только с большим трудом смогли сдержать их на месте.
Король побледнел, как мел, повернул на место волшебный камень, дрожа, откинулся на сидение и кивнул головой своим советникам. Они окружили карету, нагнули головы к Пипину, пошептались и неожиданно подняли вверх руки, как сигнал к атаке. К обоим кавалерийским отрядам подскакали два офицера. Один из них был сын Сыра-в-Масле, второй — отпрыск рода Без-Забот. Они выхватили крохотные изящные сабельки и гнусавыми голосами скомандовали:
— К атаке го-товсь!
Среди солдат пронесся ропот. Им запали в душу слова Громового-Слова, и они почти уже были готовы перейти на сторону великана. Но эмблемы короны на пестрых мундирах напоминали им о королевской власти и, движимые невидимой силой, они угрожающе выхватили сабли и протянули вперед пики.
А Муц продолжал смеяться. Один из королевских советников подъехал к нему вплотную, насколько это позволяло упиравшееся двурогое, напряг свой голосок и крикнул:
— Великан! От имени его величества, короля Лилипутии, верховного вождя лилипутской армии и начальника трехсот полицейских, требую, чтобы ты немедленно оставил пределы нашей страны — или тебя постигнет смерть на месте!
Только теперь у Муца, наконец, прошли смех, шутки и изумление. Он отпрыгнул в сторону, схватил кусок дерева из груды обломков самолета, потряс им в воздухе, широко раскрыл рот, как всегда, когда его щекотало в носу и чихнул: — А-пчхи! А-пч-хи!
Чихание Муца возымело неожиданное действие. При первом же «апчхи!» двурогие встали на дыбы, при втором — они помчались в диком галопе, при третьем — шесть королевских двурогих вместе с каретой так полетели стремглав вдогонку за кавалерией, что на голове у короля запрыгала корона. Напрасно кучер тянул на себя длинные вожжи, напрасно солдаты натягивали короткие поводья. Испуганные животные, с распущенными гривами, мчались к конюшням столицы, а король вопил в бессильной ярости:
— Погоди, великан! Погоди, чудовище! Клянусь своей короной — я поймаю тебя живьем! Ты будешь сидеть в клетке на посмешище всем, а затем тебя повесят! Клянусь короной!
Советники, скакавшие рядом с королевской каретой, затрепетали от страха, потому что клятва короной считалась в Лилипутии священной и ненарушимой. Но король был объят таким гневом, что он совершенно обезумел и продолжал неистовствовать и клясться:
— Погоди! Если мы не поймаем тебя днем, то это произойдет ночью. Клянусь короной — живьем еще сегодня ночью! Сегодня ночью! А твой приятель сегодня же будет на каторге! Сегодня же! Клянусь короной!
Но когда на Севере показалась гора, на которой стоял королевский дворец, Пипин сразу притих. В его голове завертелся мучительный вопрос:
— А как отнесется ко всей этой злосчастной истории Пипина?
Когда королевская карета вкатила через дворцовый подъемный мост, Пипина встретила ее молча. Она сначала выслушала своего коронованного супруга, затем уперлась руками в бока и смерила его долгим взглядом с зубцов короны до подошв. Пипин все становился меньше и меньше под ее негодующими взорами.
Она вздохнула:
— Беда с этим человеком! Бежал с четырьмястами кавалеристами перед чиханием великана!.. Беда с этим человеком!
Больше она ничего не сказала, но рука ее вытянулась и с такой силой обрушилась на корону, что та слетела с головы короля. Затем она повернулась и гордо вышла из покоя, а его королевское величество заботливо кинулся подбирать эмблему своей власти.