14 Пять дней
Кто-то на них настучал.
В воскресенье утром, пока остальная часть университетского городка была все еще устрашающе спокойна, Шелби, Майлз и Люси сидели в ряд на одной стороне офиса Франчески, ожидая допроса. Ее офис был больше, чем Стивена — а так же ярче, с высоким, наклонным потолком и тремя большими окнами, смотрящими на лес к северу, каждое с толстыми бархатными занавесями цвета лаванды, открытыми, чтобы показать потрясающее голубое небо. Большая фотография галактики в рамке, висевшая над высоким мраморным столом, была единственным художественным произведением в комнате. Вычурные стулья, на которых они сидели, были шикарны, но неудобны. Люси не могла перестать волноваться.
— Анонимный донос, — пробубнила Шелби, цитирую электронное письмо Франчески, полученное сегодня утром. — Это незрелое ябедничество явно воняет Лилит.
Люси не думала, что возможно, что Лилит — или любой из студентов, действительно, — знала бы, что они покидали университетский городок. Кто-то другой сдал их учителям.
— О чем они так долго разговаривают? — Майлз кивнул в направлении офиса Стивена на другой стороне стены, где они могли слышать своих преподавателей, спорящих в низких голосах. — Похоже, они определяются с наказанием до того, как они даже услышат историю с нашей стороны! Он закусил свою нижнюю губу. — Между прочим, какая она — наша сторона истории?
Но Люси не слушала. — Я действительно не понимаю, что такого сложного, — она говорила еле слышно, больше себе, чем остальным. — Ты просто выбираешь сторону и идешь дальше.
— А? — спросили Майлз и Шелби в унисон.
— Простите, — сказала Люси. — Я просто… вы знаете, что прошлой ночью сказала Ариана о чашах весов? Я сказала все Даниэлю, и он стал таким странным. Серьезно, разве не очевидно, что тут есть правильный ответ и неправильный?
— Это очевидно для меня, — сказал Майлз. — Есть плохой выбор и есть хороший.
— Как вы можете так говорить? — спросила Шелби. — Вот такие взгляды и привели нас к такому беспорядку. Слепая вера! Общее принятие фактически устаревшей дихотомии! — Ее лицо покраснело и ее голос стал таким громким, что, наверно, даже Франческа и Стивен могли ее услышать. — Я так устала от всех этих сторон ангелов и демонов — бла бла бла, они зло! Нет, они зло! Снова и снова, как будто бы они знают, что лучше для всех на планете.
— Так ты считаешь, что Даниэль на одной стороне со злом? — усмехнулся Майлс. — Несет конец человечеству?
— Мне все равно, что там делает Даниэль, — сказала Шелби. — И честно говоря, мне трудно поверить, что все зависит от него.
Ну это должно было быть так. Люси не могла придумать другого объяснения.
— Слушай, может граница совсем не такая четкая, как нас учили, — продолжила Шелби. — В смысле, кто говорит, что Люцифер такой плохой…
— Мм, все? — сказал Майлс, взглянув на Люси для поддержки.
— Неправильно, — рявкнула Шелби. — Группа ангелов, хорошо умеющих убеждать, пытающихся сохранить свое положение. Только потому, что они давным-давно выиграли важную битву, они считаю, что это дает им право.
Люси заметила, как брови Шелби опустились как только она опустилась на спинку стула. Ее слова заставили Люси задуматься о том, что она уже где то слышала…
— Победители переписывают историю, — пробормотала она. Именно это Кэм сказал ей в тот день, в Нойо Поинт. Разве это не то же самое, что только что имела в виду Шелби? Их взгляды были одинаковыми — разве что Кэм, конечно, был законченным злом. Правильно? И Шелби просто говорила.
— Именно, — Шелби кивнула Люси. — Подожди. Что?
Сразу после этого Франческа и Стивен вышли через дверь. Франческа опустилась на черный вращающийся стул. Стивен стоял за ней, его руки покоились на спинке стула. Он выглядел настолько беззаботно в своих джинсах и белоснежной рубашке, насколько Франческа серьезной в сделанном на заказ черном платье с жестким прямоугольным вырезом.
Это вернуло мысли Люси к тем словам Шелби о размытых границах, о значении таких слов, как «ангел» и «демон». Конечно, было слишком поверхностно судить по одежде Стивена и Франчески, но с другой стороны, было не только это. Очень часто было нетрудно позабыть, кто из них кто на самом деле.
— Кто хочет быть первым? — спросила Франческа, опираясь своими сплетенными в замочек наманикюренными руками на мраморный стол. — Мы знаем все, что произошло, так что даже не трудитесь оспаривать подробности. Это ваш шанс рассказать нам, зачем вы это сделали.