— За спасение! — Кулаки, мечи и алебарды Ковенанта и простых солдат разом взметнулись, а крики продолжались, и становились с каждым разом всё громче и громче. — За спасение! ЗА СПАСЕНИЕ!
Так совпало, что как раз когда этот возглас достиг своего пика, из глубин подкопа донёсся громкий «бум». С наступлением ночи огонь там горел стабильно, и подземный лаз выкашливал густые столпы сального дыма с нотками аппетитного аромата из-за обильно питавшего его жира. Когда раздался «бум», дым пыхнул ещё гуще — я решил, что это подломилась одна из балок. Впрочем, бастион надвратной башни устоял. Некоторые керлы утверждали, что увидели, как основание стены отчётливо покосилось, но я списал это на причудливый оптимизм. И всё равно, для преданной публики Эвадины этот звук послужил сигналом, и обе роты Ковенанта выстроились, не требуя никаких приказов. Осматривая ряды под своим началом, я видел нетерпение на лице каждого солдата, а в их глазах сиял голодный блеск. Я знал, что битва неизбежно выявит среди них нескольких трусов, но пока все несомненно пошли бы за мной в брешь по первому слову.
— Я всё ещё не совсем довольна структурой нашей атаки, — сказала Эвадина, подходя ко мне, пока сержанты выстраивали отряды, стараясь наконец внушить солдатам какую-то дисциплину. Мне потребовалось немало времени на то, чтобы убедить её в эффективности моего плана. Она демонстрировала полную уверенность в том, что Хайсал падёт, но если ей и открылся способ его поражения, она решила им не делиться. «Иногда я могу что-то изменить», сказала она, убив герцога, «или другие могут изменить это для меня». Я задумался, какие изменения будут внесены в её видения этой ночью, и включают ли они кончину её самого доверенного лица.
— Чтобы всё сработало, она должна быть именно такой, — ответил я, добавив «миледи» ради благоговейно застывших поблизости новобранцев.
Эвадина натянуто улыбнулась, а потом бросила взгляд на Эймонда и Вдову, стоявших в первом ряду по сторонам от меня.
— Хорошенько его охраняйте, — сказала она, дождалась твёрдого заверения Эймонда и кивка Вдовы, а потом зашагала прочь в сторону Первой роты.
— Как она о вас заботится, — тихо заметила Вдова, завязывая на запястье кожаный ремешок боевого молота. — Наверное, приятно быть под защитой Серафилей.
В ответ на мой резкий сердитый взгляд лицо госпожи Джалайны осталось по большей части той же невыразительной маской, которую я привык видеть — пустота, которая противоречила глубокой горечи, пронизывающей её слова.
— Сегодня Серафили простирают свою защиту на всех нас, — сказал я ей, а потом повернулся и громко обратился ко всей роте, выстроившейся позади нас.
— За кого вы бьётесь?
— Бьёмся за Леди! — резко и вымуштровано разом крикнули они в ответ. — Живём за Леди! Умрём за Леди!
Тут со стороны подкопа вовремя прогремел очередной «бум» и стих, дав моим ушам расслышать шум от южной бреши. Я мало видел через всё более густой дым, поднимавшийся из подкопа, но шум говорил сам за себя: крики и рёв труб посреди топота многочисленных сапог на быстром марше. По всей видимости, лорд Элберт пожелал первым начать атаку. Я же отдавал предпочтение выживанию, а не жертвенности, хотя непрерывные сражения у замка Уолверн и укрепили моё сердце против страхов, которые возникают перед битвой. Стратегия, которую я собирался испробовать, повышала мои шансы увидеть утро и должна была обеспечить триумф Помазанной Леди. Поэтому я решил, что с радостью отдам сэру Элберту честь пролить первую кровь.
— Поднять щиты! — выкрикнул я, поднимая тяжёлое приспособление, стоявшее передо мной. Оно состояло из крепкого четырёхфутового древка, поддерживавшего толстую деревянную панель площадью в ярд. К панели была прибита овечья шерсть, которую целый день мочили в воде. Я неподвижно держал её над головой, пока Джалайна и Эймонд поднимали свои щиты и заводили края над моим, создавая крышу. Позади нас Вторая рота, кряхтя от напряжения, следовала нашему примеру.
Последние три дня я избегал прочей муштры, чтобы отточить этот единственный манёвр, обучал плану каждого солдата и заставлял их повторять его мне. Неделя приличной еды неплохо их укрепила, но я по-прежнему беспокоился из-за слабости многих из них. Недостаточно будет просто держать щиты над головами и маршировать строем, чтобы выдержать всё, что, как я знал, обрушится на нас. Меня утешала искусная конструкция щитов, на которые разобрали заборы осадных машин. В соответствии с приказами Леаноры, два подразделения осадных машин отправили к северной и южной стенам. Они должны были с наступлением ночи метать пылающие огненные шары через стены в тщетной, скорее всего, попытке отвлечь внимание алундийцев от главной атаки. Когда машины увезли, несложно было убедить мастера Вассиера найти лучшее применение бесполезным теперь заборам.