Она повернулась ко мне, подняв брови и указала на ожидавшего рыцаря с вымпелом.
— Окажите мне эту честь, мастер Элвин.
Пока мы поднимались по склону, сержант Суэйн выкрикивал приказы нашей сотне сопровождающих — все ветераны роты Ковенанта, сражавшиеся и на Поле Предателей, и в Ольверсале. Он плотно выстроил их на краю леса, готовых выдвинуться ускоренным маршем, если придётся. Сэр Альтерик принял ту же позу, что и его дочь: руки скрещены, вид оценивающий, хотя и куда более суровый. Как и следовало ожидать, он смотрел в основном на Эвадину, но и меня удостоил долгим взглядом, когда мы остановились в полудюжине шагов от вымпела. Прежде я видел его только в доспехах, и сейчас решил, что его лицо — мужская и куда более старая версия лица Эвадины: высокие скулы и бледная кожа. Тёмные волосы длиннее, чем обычно носят рыцари, а борода — гуще. Чернильные локоны с серебряными прядями развевались на ветру, а его глаза, осмотрев моё лицо, вернулись к Эвадине.
— Отец, — сказала она, низко поклонившись. Я тоже поклонился, упав на одно колено, как и ожидалось от керла, приветствующего аристократа. А вот сэр Альтерик не почувствовал желания ответить тем же.
— Отощала, — бросил он Эвадине, когда она выпрямилась, и его голос тоже звучал как грубое эхо её голоса. — Видимо, питалась червями и орехами?
— Поверь, отец, питаюсь я нормально, — ответила Эвадина. Глянув на меня, всё ещё стоявшего на колене, она раздражённо скривилась и дала мне знак подниматься. — Представляю тебе… — начала она, но сэр Альтерик оборвал её:
— Писаря, который дрался с рыцарем-командующим. — Он шарил глазами по моему потрёпанному лицу — итог как разбойничьей жизни, так и недавнего внимания сэра Алтуса Левалля. — Слышал, зрелище было то ещё. Все керлы отсюда и до Куравеля болтают об этом. Разбойник, который едва не одолел рыцаря, и к тому же, прославленного. — На его губах мелькнула слабая улыбка. — Но лишь едва…
Я увидел по выражению его лица, что это испытание — приглашение либо бросить вызов, либо склонить чело и отвести взгляд, как напуганный простолюдин. Я решил не демонстрировать ни того, ни другого.
— Именно так, милорд, — приветливо согласился я. — Я сражался с ним, и он наверняка убил бы меня, если бы ваша дочь не вонзила меч ему в череп. — Здесь надо было остановиться, но я никогда не мог устоять перед шансом уколоть тех, кто выше меня: — Думаю, такая судьба куда милосерднее, чем та, которой он заслуживал.
Сэр Альтерик прищурился, но скорее сдержанно-весело, чем обиженно.
— С этим я уж точно не стану спорить, — проворчал он и снова перевёл взгляд на Эвадину. — Воздержусь от бесполезных формальностей и пустых слов. — Он кивнул на развевающийся вымпел. — Как я понимаю, ты знаешь, что это означает?
— Король отправил тебя на переговоры от его лица, — ответила Эвадина. — А это значит, что у тебя есть и условия. Давай я рискну высказать предположение об их содержании?
Лицо рыцаря потемнело, и прежнее сдержанное веселье сменилось напряжением, а потом дёрнулось от нарастающего, но привычного гнева. Я счёл, что это признаки человека, привычного к тому, что его бесит собственная дочь.
— Если хочешь, — пробормотал он.
— Моя рота подлежит расформированию, — сказала Эвадина. — Все мои последователи должны сложить оружие и вернуться по домам, за что им будет обещано помилование. Я должна поклясться в верности королю Томасу и уйти на покой в уединённое святилище, где проведу остаток своих дней в молчаливых молитвах, моля мучеников о прощении. — Она вежливо улыбнулась ему. — Я всё верно поняла, отец?
После этих слов его гнев по большей части развеялся, а лицо смягчилось, и на нём осталась лишь гримаса сожаления. А ещё в том, как его глаза не мигали при взгляде на дочь, я видел, что он явно смотрит на самого своенравного отпрыска из всей своей благородной семьи. Любовь этого мужчины к своему ребёнку, может, и была горька на вкус, но никогда не меркла.
— Верно, — со вздохом сказал он ей, — и неверно. — Он помолчал, выпрямляя спину, а потом заговорил рублеными фразами человека, цитирующего заученное послание: — Король Томас желает поставить в известность, что печальные события в замке Амбрис были предприняты без его знания или согласия. Он не выпускал никаких указов против леди Эвадины Курлайн и не высказывал никакого осуждения её действиям. Однако он вызвал герцога Эльбина из Шейвинской Марки, дабы тот ответил за несанкционированные объявления от имени короля и за незаконное похищение Помазанной Леди, которую высоко ценят за отважный меч, сослуживший неоценимую службу делу его величества. Прочие высокопоставленные лица, замешанные в данном преступлении, также понесут королевское наказание. Король сердечно приглашает леди Эвадину в Куравель, где ей окажут все должные почести за её службу во Фьордгельде. Также его величество с нетерпением ожидает, что она искренне выразит свою преданность и горячо отвергнет любую государственную измену, как словом, так и делом.