— Скорее всего, они всех солдат отправили на стены, — предположил Дровосек.
— Один здесь, — доложил Флетчман, пнув по паре сапог, торчавших из тёмного дверного проёма. — Вставай, бедолага, — скомандовал он, нацелив стрелу на их владельца. Потом опустил лук, и его лоб озадаченно нахмурился. — Ебать, да этот хер уже помер, капитан.
При ближайшем рассмотрении оказалось, что он прав. Воин, упавший в дверях, был в чистых, неповреждённых доспехах. Алебарда с незапятнанным лезвием лежала поперёк его груди. На лице тоже крови не наблюдалось, но оно обмякло, рот открылся, и был залит рвотой.
— Яд, — сказал я, выпрямляясь. — Быстродействующий, наверное. — Я посмотрел на за́мок, и внутри у меня всё сжалось. На бастионах мерцали факелы, и за многочисленными бойницами сиял свет, но я не увидел часовых на стенах. Огромные двери замковых ворот были открыты, а решётка — поднята.
— Капитан, — встревожился Флетчман, когда я направился по дамбе. Он присел в тени караулки и, щурясь, смотрел на зубчатые стены замка. — С такого расстояния в вас попадёт и слепой.
— Не волнуйся, — ответил я, шагая дальше. — Чувствую, там нет никого, ни слепых, ни зрячих.
Моя верная ватага ожидала, пока я не прошёл невредимым половину дамбы, и только тогда согласилась идти за мной. Конические башни-близнецы, составлявшие привратную башню, мы нашли пустыми, если не считать новых трупов: два солдата, тоже жертвы яда. Они лежали в алькове, соединив руки, касаясь лбами, и оттого я подумал, что это любовники, застывшие в свой последний миг. Флетчман и Лайам явно занервничали от такого открытия, и осматривали пустые турели, лестницы и проходы, нависавшие сверху, с гораздо большим страхом, чем если бы те были заполнены решительными защитниками.
— Что-то здесь не так, капитан, — обрывочно прошептал Дровосек. И он и Флетчман остановились на краю внешнего двора за́мка, твёрдо расставив ноги на булыжной мостовой и не желая больше делать ни шагу. Я распознал на их лицах особый вид страха, холодное касание которого заставляет даже неверующие души шёпотом молить мучеников о защите. Ощущение неправильности — невидимое, но густое, как туман — пронизывало этот за́мок. Эти мужчины видели сегодня ужасные вещи, и всё же инстинкт говорил им, что внутри нечто намного хуже.
— Оставайтесь здесь, — сказал я, чувствуя скорее усталое раздражение, чем гнев. Иногда удар по лицу — самый верный способ подбодрить людей, но я чувствовал, что сейчас это бы не помогло. — Охраняйте вход. Даю разрешение утыкать задницу стрелами любому, кто придёт за добычей. Госпожа Джалайна? — я приподнял бровь, глядя на Вдову. — Не желаете прикрыть спину капитану, который направляется в логово врага?
Она безмолвно ответила коротким кивком. В её выражении я различил больше, чем просто страх — мышцы челюсти под грязью напряглись, лоб сурово нахмурился. По непонятным мне причинам она заставила себя пойти вперёд, твёрдо решив увидеть то, что внутри.
На нашем пути по За́мку Герцога я насчитал ещё двенадцать трупов. Сначала это были воины, лежавшие у дверей или лестничных пролётов, и я решил, что там располагались их посты. Потом мы нашли слуг. Эти собирались в группы по трое-четверо и лежали в садах или маленьких двориках. Причины их смерти стали очевидными, когда я заметил кубки, лежавшие посреди трио горничных. Я поднял один и обнаружил в нём несколько капель вина, запах был странным и незнакомым.
— Такого я не знаю, — пробормотал я, передавая кубок Вдове. — Вдруг у тебя есть нюх на яды?
Она посмотрела на протянутый сосуд и покачала головой, отказавшись взять его. Стало ясно, что страх уже берёт верх над её решимостью, и, когда мы пересекали внутренний двор и поднимались по самой крутой до сей поры лестнице, я почти ожидал, что она развернётся и убежит. Впрочем, она осталась со мной, когда мы взобрались по ступеням в просторную овальную комнату, в которой я тут же опознал герцогский зал для приёмов благодаря тому факту, что в нём стоял всего один стул — высокое приспособление из дуба с затейливой резьбой и украшениями в центре помещения, облицованного мрамором, а не элегантно украшенного голым камнем, как всё остальное в здании. Шёлковые портьеры с вышитым чёрным медведем на задних лапах — гербом семейства Колсар — каскадом ниспадали из-под сводчатого потолка впечатляющей высоты. Однако всякое впечатление грандиозности сводили на нет тела, лежавшие по всему полу, и никто иная как сама герцогиня, обмякшая и неподвижная у подножия стула. Неохотно подойдя на пару шагов ближе, я замер от пронзившего меня ужаса, увидев, что ближайшие к ней тела значительно меньше остальных.