Отруба снова передёрнуло, словно он пытался сопротивляться какому-то невидимому давлению. Я знал, что он переживает наваждение, будто бы он подвергается неестественному воздействию, заклинанию, сплетённому Малицитской Ведьмой. И хотя это заклинание было всего лишь плодом его ограниченного воображения, но оно оказалось полезным, чтобы извлечь, наконец, ценный самородок информации.
— Удел Брендивоза, — сказал он практически шёпотом.
— И что же это такое? — спросила Эвадина, глядя ему в глаза, с доброй улыбкой на губах. Я задумался, понимает ли она, какую уступчивость внушает этому перепуганному человеку. Быть может, она представляла себе, что это естественный эффект благословения Серафилей, и ещё одна душа становится набожной просто от звука её слов.
— Это тропа, — всё так же почти шёпотом проговорил Отруб, по-прежнему пуча глаза, — путь контрабандистов со времён, когда герцогский сбор за бренди был таким высоким, что только богатеи могли его себе позволить. Брендивозы тащили его на ослах через горы в южные порты. Эту тропу давно не использовали, и зимой контрабандисты по ней не ходят, но… — он дёрнул головой в сторону крутого склона за южным плечом башни, — идёт она вон по тому гребню. Слышал, как его светлость о ней говорил, но только один раз.
— И эта тропа ведёт на южное побережье? — спросила Эвадина, получив в ответ пылкий кивок. — Благодарю, — сказала она и пожала руки Отруба в рукавицах — от этого жеста его передёрнуло сильнее всего. — Не сомневайтесь, — сказала она ему, — Ковенант вас вознаградит, даже если король откажет вам в этих соверенах.
Она оставила его у костра и присоединилась к нам с Уилхемом, принявшись разглядывать тёмные затуманенные высоты на юге.
— Если Рулгарт доберётся до побережья, то сможет взять корабль куда угодно, — сказал Уилхем.
— И сделает всем нам одолжение, — добавил я, пожав плечами. — Пускай уплывает за море, если хочет. Угрожать Короне он может, только находясь в этом герцогстве.
— Из изгнания всегда можно вернуться, — отметила Эвадина. — А легенда живого героя представляет собой больше опасности, чем мёртвого, поскольку легенды могут вести армии, а трупы — нет. — Она встретилась со мной взглядом и наклонила голову в сторону Отруба, который сидел и с застывшим лицом зачарованно смотрел на жалкий костерок.
— Ладно, гад вонючий, — сказал я подходя к нему и стал поднимать его на ноги. — Пора оторвать свою жопу и показать нам этот Удел Брендивоза.
— Там всё засыпало снегом, — пронзительно захныкал он, а я толкнул его в сторону осла, которого ему выдали для верховой езды. — И я ни разу не видел его в темноте.
— Скоро уже утро. — Я подтолкнул его на осла, который, похоже, разделял моё отвращение к своему наезднику, поскольку проревел возражение, а потом вывернул шею и укусил Отруба за ногу. Разбойник громко и забористо выругался, но резко умолк, как только Эвадина залезла на Улстана и подъехала к нему.
— Туда, — буркнул Отруб, низко сгорбившись в седле, и указал на тропу, вившуюся за башней в сторону перехода.
Предсказание нашего проводника о поисках Удела Брендивоза оказалось удручающе верным, поскольку мы несколько часов безрезультатно обыскивали различные овраги. Наконец, когда солнце увенчало восточную линию хребта, Отруб на осле выпрямился и указал на неровную зарубку, поднимавшуюся по склону к югу от перевала.
— Ни одной лошади там не подняться, — проговорил Уилхем, глядя на тропу, напоминавшую шрам на поверхности склона.
— Тогда дальше пойдём пешком, — сказала Эвадина, слезая со спины Улстана. — Не сомневаюсь, мастер Отруб с радостью одолжит нам своего упрямого зверя, чтобы везти наши припасы.
Отруб, к моему удивлению, без возражений слез с осла и отдал поводья. Всё время поисков он держался так же скованно и бесстрастно, что я приписывал надуманным страхам из-за сопровождения в лице Малицитской Ведьмы. Разбойники зачастую суеверны, и Отруб явно не был исключением.
— Чем скорее мы его найдём, тем скорее получишь свои соверены, — тихо посоветовал я ему, поднимая бурдюк с водой на спину его осла. — И тогда сможешь убраться подальше от Помазанной Леди.
Он в ответ коротко кивнул, стрельнув глазами в сторону Эвадины, а потом направился в сторону скалистых очертаний зарубки. По склону он поднимался удивительно целенаправленно, что я приписал решимости исполнить предательство как можно быстрее, и это стремление отлично понимал. Путешествие сюда внушило мне общую усталость от всего происходящего, и мне с нетерпением хотелось покончить с ним и убраться из этого герцогства. Охота за Рулгартом не оставила никаких иллюзий насчёт того, что мы принесли этим землям. Повсюду мы встречали недавно обездоленных людей, столкнувшихся с суровой зимой. То зерно, на котором они могли бы выжить, отбирали сборщики налогов Леаноры, и урожай следующего года был обречён сгнить на полях из-за нехватки рук, способных его собрать. Печаль и ярость, которые, как я знал, испытывала бы Сильда по поводу моего участия во всём этом, постоянным эхом гудели в моей голове и без того пульсировавшей от постоянно возвращавшейся боли. После поимки Рулгарта оставаться здесь не будет причин и, по возвращению на север, мы с Эвадиной могли бы, наконец, начать планировать обнародование завещания Сильды.