«Чтобы завоевать мир, сначала придётся пролить кровь». Цитата из Матиса Первого, последнего короля Алгатинетов первого Троецарствия. Сильда приводила мне её как пример ошибочного рассуждения, называя прекрасной иллюстрацией противоречий, к которым часто прибегают тираны, чтобы оправдать свои преступления. «Понимаешь, Элвин», говорила она мне в том затхлом уголке, где я столь многому научился, «кровь всегда ведёт лишь к новой крови».
Лорд Элберт решил вместе с нами преследовать Рулгарта, и себе в помощь выбрал четыре десятка лучших солдат. Остальной роте Короны было приказано объехать горы и направляться к точке, где, по словам Отруба, Удел Брендивоза выходит с пиков. Эвадина, помимо меня, взяла с собой только Флетчмана ходить по горам, сказав Уилхему оставаться с королевскими солдатами.
— Только пока не выедешь из гор. А потом можешь мчаться вперёд. Чувствую, у нашей добычи есть преимущество перед нами. Если он уже добрался до южных земель, попробуй отыскать его следы. Не жди меня. Выследи и схвати его, если сможешь.
— Вы же знаете, что он не позволит себя схватить, — сказал Уилхем.
— Да, — со вздохом согласилась она, — но буду тебе признательна, если ты хотя бы попытаешься. Несмотря на всё еретическое буйство, Рулгарт когда-то был хорошим человеком. По крайней мере, он заслуживает суда.
Нам пришлось ждать рассвета, прежде чем выдвигаться в путь, поскольку карабкаться на хребет ночью было делом рискованным. Да и при свете дня оно оказалось трудным и опасным. Склон поднимался настолько круто, что от напряжения болели ноги, а из-за льда и камней все постоянно спотыкались. Один невезучий солдат умудрился сломать лодыжку, поскользнувшись на ледяной корке. Лорд Элберт даже в кои-то веки дал волю гневу, ругая бедолагу, поскольку это означало потерю ещё одного солдата, чтобы помочь ему добраться до башни.
— Надо было оставить твою неуклюжую жопу замерзать на этой ёбаной горе! — прорычал королевский защитник. Судя по тому, как побледневший бедолага съёжился, я понял, что солдаты научились бояться гнева Элберта, хоть тот вскипал и нечасто.
На гребень мы поднялись к полудню, отыскав неглубокую впадину между двумя пиками. Девственно чистое одеяло снега бороздила глубокая колея, по которой стало ясно, что наша охота идёт не впустую.
— Не больше дня, — оценил Флетчман, присевший на корточки, чтобы взять из колеи шарик ослиного навоза. Он понюхал его и отбросил. — Животных плохо кормят. Думаю, долго они не протянут.
Мы немного передохнули, чтобы оправиться после подъёма, а потом снова поднажали, неусыпно следя за скалами, поднимающимися от нас по обе стороны. Зная, что Рулгарт может организовать засаду, Элберт решил разделить нас на четыре отряда. Впереди шла маленькая группа из меня, Флетчмана и теперь почти совсем молчаливого Отруба. Основная колонна шла следом в полусотне шагов, а арбалетчики двигались когортами поменьше на флангах. К счастью банда Рулгарта оставила на снегу следы, видимые на несколько миль, и мы шли по ним без происшествий до сумерек. Ночь в горах опускалась будто бы неестественно быстро, воздух стал холодным до боли в лёгких, а небо обратилось усеянной звёздами чернотой прежде чем мы остановились и подумали о том, чтобы разбить лагерь.
— Примерно через милю станет у́же, — пробормотал Отруб. — Тропа вьётся вокруг Сермонта. В темноте там не пройти.
— Сермонта? — переспросил я и немного поморщился, поскольку от вопроса мне в горло залетела струя ледяного воздуха.
Отруб указал на конический пик к югу — монолит с крутыми склонами, возвышавшийся над соседями.
— Самый высокий пик в этих горах, — сказал он. — Говорят, никто не взбирался на него до самой вершины.
— А зачем забираться на вершину горы? — удивился Флетчман. — Там же нихера нет.
И Эвадина, и Элберт хотели продолжать погоню, несмотря на сгущавшуюся темноту, но всё же неохотно согласились разбить лагерь, когда спустя ещё час похода мы вышли на край отвесного утёса. Здесь Удел Брендивоза сузился до пары футов и дальше вился вокруг южной стороны Сермонта. Сначала шли некоторые дебаты по поводу разведения костров, но сила холода очень скоро отмела подобные вопросы — продолжения охоты не будет, если мы замёрзнем до смерти ещё до утра. Королевские солдаты несли вязанки дров, которые теперь сложили и разожгли, и все плотными кучками сидели вокруг островков тепла. Любые тревоги о том, что наше присутствие будет раскрыто, развеялись, когда Флетчман заметил что-то своим зорким глазом.