— Он был старым, — наконец ответил я Лилат. — А теперь он… возрождён.
Услышав хор тревожных криков от ближайшей наполовину построенной башни, я увидел, как около полудюжины солдат быстро похватали оружие и побежали к нам. Здоровенный парень у них во главе резко остановился, увидев моё лицо. За его спиной лишь пара солдат были ветеранами и продемонстрировали схожее потрясение — их товарищи нерешительно косились на них, а один даже поднял на меня алебарду:
— Это не свободная земля! — прорычал он, приближаясь. — Назовите зачем вы здесь…
Здоровенный мужик сильным шлепком по голове остановил этот вызов.
— Попридержи язык, тупица! — он повернулся ко мне и поклонился с извинениями. — Капитан… я… мы думали…
— Сержант-кастелян Эстрик, — оборвал я его, избавляя от произнесения формальностей. — Рад вас видеть. — Я кивнул в сторону за́мка. — Вижу, вы времени зря не теряли.
Он поднял голову, улыбаясь от облегчения, поскольку разговоры о зданиях всегда были для него самой удобной темой.
— Леди дала мне полную свободу действий по составлению проекта, — сказал он. — За́мок Уолверн останется всего лишь тенью Оплота Мученицы. А со всеми деньгами, что выдал король, думаю, мы уже к зиме по большей части закончим. Для меня честь построить ей за́мок, который будет никогда не взять.
— Не сомневаюсь. Леди в своих покоях?
— Да. — Эстрик с явным любопытством стрельнул глазами на Лилат, но — осмотрительная душа — не задал никаких вопросов. — Мы вас проводим…
— Не нужно. — Я пошёл по склону, дёрнув головой, чтобы Лилат шла за мной. — Уверен, у вас много работы. Надеюсь скоро услышать полный отчёт о ваших планах.
Я слышал, как солдаты перешёптывались, пока мы поднимались на хребет: «Он же вроде помер…», «Леди сказала, что проследит, чтобы его сделали мучеником…», «Значит, он тоже Воскресший?»
Такие разговоры омрачали моё настроение, пока мы шли по равнине до частокола. Похоже, моя предполагаемая кончина стала предметом невероятной легенды, что было и понятно. А вот разговоры о том, чтобы сделать меня мучеником, определённо были не из тех, которые я бы понимал или приветствовал.
— Помнишь, что я рассказывал о лжи? — спросил я Лилат, когда мы подошли к воротам частокола.
— Вы тут лжёте постоянно, — ответила она. Среди каэритов нечестность встречалась, но навлекала на лжеца гораздо большее клеймо, чем здесь.
— Да, — сказал я. — И я собираюсь лгать ещё больше. И ради нас обоих, лучше тебе не говорить, ну, ничего.
— Ничего?
— Да. Совсем ничего. Насколько им известно, ты на их языке не разговариваешь. Это для твоей же защиты. — Я не добавил, что ещё это может оказаться выгодным, поскольку люди с радостью вываливают кучу всякого интересного перед теми, кто, как они думают, не в состоянии ничего понять.
К счастью, на воротах стояли в основном ветераны, которые пропустили нас без помех, помимо нескольких раздражающе-восхищённых комментариев.
— Поистине, Серафили благословили нашу роту, капитан! — выкрикнула серьёзная девушка, которую я помнил по проходу через брешь Хайсала. — Вернули нам вас для грядущих битв!
Приём, который нам устроили на входе в замок, вышел ещё более ошеломляющим, и я пожалел, что не смог пробраться сюда как-то незаметно. Солдаты роняли инструменты, бросали дела и таращились на воскресшего капитана, который прошёл через ворота вместе с каэриткой, подумать только. Вскоре воздух заполнили сердечные приветствия, многие салютовали или кланялись, а некоторые нарушали обычаи, хлопая меня по плечу.
— Я надеялся… — Эймонд был среди первых в толпе вокруг меня, качал от изумления головой и говорил приглушённым голосом. — Но нам сказали, что надежды уже нет. Это чудо…
— Нет, — оборвал я и подошёл, чтобы крепко положить руку ему на шею. — Всего лишь слепая удача, и, — добавил я, бросив взгляд на Лилат, которая напряжённо стояла поблизости и неуверенно смотрела на всё вокруг, — добрая помощь.
Мне оставалось только резко выдохнуть, когда через толпу проскользнула маленькая фигура и яростно сжала меня в объятьях. Эйн ненадолго уткнулась головой мне в грудь, крепко зажмурив глаза, а потом отпрянула и стукнула кулаком по плечу.
— Больше не умирай! — приказала она, а потом ударила ещё раз, сильнее, теперь уже точно оставив синяк. — Мне не понравилось.