— Теперь все присутствующие встанут на колени, — протянул Дюрейль, по-прежнему держа корону над головой мальчика, — и поклянутся в верности королю Артину. — Светящий на миг замолчал, и я увидел, как дёрнулся его кадык. — При свидетельстве Совета Светящих и Воскресшей мученицы Эвадины Курлайн.
Эвадина стояла рядом с Леанорой справа от трона, а собравшиеся светящие расположились слева, и это ясно и недвусмысленно показывало изменения влияния духовенства. Я спорил, что нужно вести себя осмотрительнее, но Эвадина с самой Долины пребывала в неуступчивом настроении.
— Элвин, время интриг и жалких виляний закончилось, — сказала мне она. — Чтобы исполнить нашу миссию, мне нужно брать власть везде, где только смогу.
— Клянусь, — сказал я, опустившись на одно колено и опустив голову. Весь собор гудел от тех же слов, которые собравшиеся повторяли с разной степенью благоговения. Они представляли собой всю знать, кого только можно было собрать за столь короткое время. Здесь была и Лорайн, и герцог Эйрик Талсиер Кордвайнский — высокий, бледный, как покойник, мужчина с вечно подозрительным взглядом. Вызвали и послов Дульсиана и Рианвеля для присяги на верность от имени их герцогов, а также небольшое количество торговцев-беженцев из Фьордгельда, несмотря на его недавнюю утрату в пользу сестёр-королев Аскарлии. Разумеется, не присутствовали аристократы из Алундии, а из Альтьены присутствовала лишь одна капля крови в лице леди Дюсинды. В отличие от суженого, девочка всю церемонию безо всякого раскаяния ёрзала и вертелась. Она довольно охотно держала сэра Элберта за руку, но часто закатывала глаза и надувала щёки, скучающе вздыхая, и это отсутствие манер вызывало на моих губах скрытую улыбку.
— И вот, — объявил Дюрейл, и по его тону все с радостью понимали, что дело идёт к концу, — наступил первый день долгого и славного правления. Слава королю Артину!
— Слава королю Артину!
Когда хор славословий утих, Леанора вышла вперёд, а светящий отступил. Поведение принцессы показалось мне обескураживающим в своей бесхитростности. Она сегодня надела почти полностью чёрное платье с несколькими вышитыми серебром узорами, а на её лице не было никакой краски, кроме тонкого слоя пудры. Однако выражение её лица было самым тревожным, поскольку она осматривала собравшихся аристократов мрачным взглядом исподлобья. В этом взгляде сквозило обвинение и предостережение, от которых, не сомневаюсь, зачесалось немало благородных задниц. И всё же ей удалось заговорить ровным тоном, хотя и с лёгкой властной резкостью.
— По праву закона и материнства, — начала она, — груз регентства возложен на мои плечи. Пока мой сын не достигнет совершеннолетия, управление этим королевством будет в моих руках. Не сомневайтесь, что сострадание и справедливость, которыми славился мой возлюбленный брат, всегда пребудут и в моём сердце. Подлые зачинщики восстания теперь мертвы или отправлены в нашу темницу в ожидании суда. Перед нами открываются мир и процветание, если только мы сможем их удержать. Пускай забудутся все прошлые обиды, пусть простятся все неверные слова или неуместные чувства. Так говорю я, принцесса-регент Леанора Алгатинет, от имени короля.
Она помолчала, переводя взгляд на первый ряд скамеек, где сидели главные военачальники королевского войска вместе с наиболее видными придворными.
— А теперь, — продолжала Леанора, — мы должны обратить внимание на признание самоотверженной храбрости и заслуг наших солдат. Капитаны Суэйн, Дорнмал и Писарь, прошу вас, подойдите.
Я заметил, как лицо Леаноры на этих словах чуть дёрнулось — всего лишь мимолётное движение глаз в сторону Эвадины, но оно сказало мне о том, кто на самом деле автор этого неожиданного поворота. Суэйн, Уилхем и я, поднимаясь, обменялись озадаченными взглядами и направились к подножию возвышения, откуда Леанора одарила нас весьма натянутой улыбкой.
— Опуститесь на колени, сэры, — сказала она, — и получите свою награду.
С трудом держа меч, который мать вложила ему в руки, Артин осторожно спустился по ступенькам помоста. К счастью клинок был просто украшением с затупленным лезвием, и потому не пролилась кровь, когда он царапнул мне ухо, прежде чем опуститься на плечо.
— Нарекаю тебя сэром Элвином Писарем, — сказал мальчик, тщательно выговаривая слова, как делают дети, читая заученную речь. Он повторил этот же неуклюжий ритуал в отношении Суэйна и Уилхема, немного запутавшись с последним, поскольку там требовалось несколько дополнительных слов.