— Вы же сами назначили меня на эту роль, — напомнил я Эвадине. — И Шильва Сакен не стала бы без причин указывать мне на это место.
— Значит, ты доверяешь этой королеве контрабандистов?
— Декин ей доверял, а она ему. А ещё она знала о его привязанности ко мне. Вряд ли она желает мне зла.
— Тогда это, пожалуй, значит, что она — редкостная душа в нашем королевстве. — Тут было не поспорить. С недавнего времени я всё чаще замечал мрачные взгляды, которые бросали на меня самые разные люди. Я отчётливо видел негодование на лицах священников, которые симпатизировали светящим, а ещё в нахмуренных бровях аристократов и дворян, которых бесило возвышение недавнего разбойника. Но ещё сильнее тревожило то, что я видел такое же негодование и в ясных, немигающих взглядах некоторых в рядах последователей Помазанной Леди. Это по большей части были мужчины, которые пристальнее всех смотрели на Эвадину во время проповедей, и громче всех кричали, когда она призывала изъявить свою преданность. Этих на её сторону завлекло смешение похоти и веры, и хотя первое они наверняка отрицали, провозглашая последнее, но им приходилось ревнивым взглядом смотреть на нашу очевидную близость. Не стану отрицать, что моё желание изучить загадочные слова Шильвы частично возникло из желания передохнуть от такой неприкрытой ненависти.
— Так что это такое? — неохотно соглашаясь, спросила Эвадина. — Этот Жуткий Схрон?
— Развалины, — сказал я. — Некогда за́мок впечатляющих размеров, который обрушился много десятилетий назад. Лорд, который им владел, некоторым образом поссорился с будущим герцогом Шейвинской Марки. Итогом стали хаос и кровавая расплата, и за́мок по приказу герцога развалили. Как часто бывает со старыми местами, говорят, будто там живут призраки, что якобы несправедливо убитый лорд и его знаменосцы бродят по развалинам в поисках живых душ, чтобы их сожрать, и всё такое.
— Похоже на место, которое лучше избегать.
— И потому оно полезно для тех, кто хотел бы что-либо спрятать. Например, для тех, кто желает плохого нашему делу.
Эвадина погрузилась в молчание, задумчиво нахмурив лоб. Как обычно, я мог прочитать её мысли.
— Вы нужны здесь, — категорически возразил я таким же непреклонным тоном, что и она.
Она стиснула зубы так, что это сказало мне о сдержанном упрёке.
— Возьмёшь всю Разведроту, — велела она. — И тебя будут сопровождать постоянно. Возражений и слушать не буду.
— Как пожелает миледи.
Её лицо чуть смягчилось, когда она тоже поняла, о чём я думаю.
— У тебя ведь уже есть подозрение, что ты там найдёшь?
— Как вы и говорили, наша регентша строит заговоры. И совет тоже. Если в Жутком Схроне и найдётся что-нибудь, то можно поспорить, оно касается кого-то из них, а то и обоих. — Я позволил себе неуверенно помолчать, не зная, хочу ли я слышать ответ на следующие слова. — А это поднимает вопрос о том, что придётся сделать, если там обнаружится для нас опасность.
Ответила Эвадина тихо, но непреклонно:
— Покончи с этим. Без жалости. И принеси мне надёжные доказательства злонамеренности — такие, которые нельзя отрицать. Я могу терпеть Корону в качестве сомневающегося союзника, или Совет. Но не обоих разом. Чтобы наше дело восторжествовало, баланс в королевстве не может оставаться таким… шатким. — Она натянуто и печально улыбнулась. — И соблюдайте осторожность, сэр Элвин Писарь. Наши враги знают, что я — ничто без вас.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
Мне не хватало лесного чутья Флетчмана. Как и Лилат. Путешествие по зелёному лабиринту оврагов и кущ, которые будто бы ещё сильнее заросли в моё отсутствие, принесло мне больше беспокойства, чем знакомое ощущение. Казалось бы, я должен был чувствовать, что вернулся домой — столько знакомых видов и запахов, хор певчих птиц и скрип ветвей, сливавшихся в гостеприимную мелодию. Но нет. Вот я снова ехал под густым пологом леса и понимал, что он пробуждает во мне резкое и неприятное ощущение, которое всегда жило во мне: оправданное осознание скрытой, но постоянной опасности.