— А организация незаконного убийства от имени короля — одна из таких полезных функций?
На этот раз она не рассмеялась, только чуть прищурила глаза.
— Вряд ли вы поверите моим словам, что ни я, ни мой брат не принимали никакого участия в случившемся в замке Амбрис, но всё же это правда. Прошлый рыцарь-командующий Алтус и другие определённые группы задумали свой безмозглый план без приказов или одобрений Короны. Мастер Писарь, вы уже встретились со мной и с королём, и я уверена, что такой проницательный человек понимает — мы никогда не стали бы действовать так неуклюже и глупо.
С этим сложно было поспорить. Король не дурак, да и в этой женщине — хотя в её компании провёл совсем немного времени — я в полной мере оценил свойственную ей хитрость.
— Другие определённые группы, — стиснув зубы из-за боли в голове, я старался получить от этой встречи как можно больше знаний. — Думаю, вы имеете в виду герцога Эльбина и восходящего Арнабуса. Рыцарь-командующий отплатил за своё преступление смертью, а вот герцог и священник — нет. Если правосудие и впрямь имеет значение, разве не должно оно применяться в равной мере?
— И где будет конец этому? Герцог Эльбин и Арнабус были не одни на том эшафоте в день, когда объявляли приговор Помазанной Леди. Там стояли и многие высокопоставленные священники, и самые влиятельные аристократы Шейвинской Марки. Вы представляете себе последствия, если мы всех их казним?
— Да, ваше величество. И столь же ясно представляю себе последствия, если мученица Эвадина обнаружит, что её… договорённость с вашим братом оказалась неблагоразумной.
Я ожидал, что принцесса рассердится, но она снова усмехнулась. На этот раз прозвучал не искренний весёлый перезвон, как раньше, а фырканье удовлетворённого любопытства.
— Ваш голос всё ещё порою груб, но слова вы складываете отлично. Несомненно, это результат обучения восходящей Сильды. Да, — добавила она, увидев, как обострился мой взгляд, — я знаю эту историю. Разбойник, брошенный в Рудники, появляется годы спустя, преображённый уроками приговорённой священницы.
— Так и было, ваше величество, — заверил я её, мягко улыбнувшись. — Восходящая Сильда рассказала мне много чего.
Принцесса Леанора остановилась, и мне пришлось сделать то же, когда она повернулась ко мне.
— Довольно перебрасываться словами, — сказала она. — Вы назвали моего брата бастардом, мастер Писарь, и это засвидетельствовали многие присутствовавшие при спасении Помазанной Леди. Такие речи — это государственная измена.
— Только если такие речи не правда, — ответил я. — Лишь под пятой тирана говорить правду — преступление, неужели вы не согласны, ваше величество? — Я снова попытался улыбнуться, но в этот несвоевременный миг в голове запульсировало хуже прежнего, я пошатнулся, и в животе забурлила тошнота. На этот раз я не смог сдержать стон, и боль была такой, что смела все остатки моей сдержанности. — Но всё же, как скажете, измена есть измена. Прикажите охранникам схватить меня и несите верёвку, будьте так добры. Я даже откажусь от права на судебный процесс.
Проницательные глаза принцессы Леаноры изучали моё напряжённое дрожащее лицо.
— Вам нехорошо.
— У сэра Алтуса были очень сильные руки, — прошипел я, стиснув зубы. — Пожалуй, если это продлится ещё немного, то верёвка вам уже не понадобится.
Она покачала головой.
— Так не пойдёт, мастер Писарь. Миссия леди Эвадины в Алундию чрезвычайно важна. Она не может потерпеть неудачу, и мне кажется, с вами её шансы на успех увеличатся. Сегодня я пришлю вам королевского лекаря.
— Несмотря на мою очевидную государственную измену?
— Как Арнабус пользуется покровительством благодаря своим полезным качествам, так же будете и вы. Но знайте, что мой брат на этот счёт не настолько терпим. Думаю, восходящая Сильда перед смертью оставила завещание, не так ли?
— Оставила. И с него были сняты копии.
— Мастер Писарь, рисовать закорючки на бумаге может кто угодно. Однако, ради вашего же блага, настоятельно рекомендую сжечь эти копии. Их существование не продлит вашу жизнь. На самом деле, скорее даже сократит.
Подбежал её сын и, пока я играл в гляделки с её матерью, мальчик недовольно потянул её за рукав:
— Мама, я есть хочу, а ещё почитать свою книжку.
Мать сурово на него взглянула, и он перестал тянуть.
— Альфрик, что я тебе говорила о грубости?
Мальчик неохотно уступил, угрюмо надувшись и переминаясь с ноги на ногу.