— Брат! — резко оборвала его герцогиня. Рулгарт проглотил остальные слова, крепко стиснув зубы, и я внимательно отметил, как его ладонь сжалась на рукояти меча.
— Очевидно, — продолжала Селина, не уступая самообладанием Эвадине, — что вы дали нам немало пищи для размышлений, и негоже простой герцогине соглашаться на эти условия. Решать моему мужу. Я же со всей возможной поспешностью доставлю ему эти послания. Вы же вольны отправиться в замок Уолверн и ждать его ответа.
Эвадина была в праве сказать, что подобное разрешение не требуется, поскольку её сюда отправили по королевскому приказу. К счастью, прагматизм вынудил её спокойно ответить с поклоном:
— Буду с нетерпением вскоре ждать послания от герцога с согласием с королевским эдиктом, миледи. Не сомневайтесь, что каждый, кто явится ко мне ради правосудия, получит полноценное слушание, и ни одна невинная душа не понесёт несправедливого наказания. Даю слово, как стремящаяся Ковенанта Мучеников и Воскресшая мученица.
Моя рука сдвинулась к мечу, поскольку Рулгарт содрогнулся и стиснул зубы, сдерживая тираду. И, несомненно, слово «ересь» занимало бы видное место в том, что бы он ни хотел сказать. К счастью, на его перчатку легла успокаивающая ладонь золовки, и этого хватило, чтобы сдержать его ярость.
— Эвадина, — сказала герцогиня, и с сожалением вздохнула. — Здесь не север, — продолжала она после короткой печальной паузы. — Как вы понимаете, Ковенант здесь не главный. Нельзя силой заставить уверовать несогласные души, сколько ни пытайся. Думаете, вы здесь для защиты верующих? Нет, вы здесь потому, что король потребовал в прошлом году удвоить налоги, чтобы расплатиться по долгам из-за войны с Самозванцем. Мой муж отказался, и теперь Томас отправляет вас терзать нас, вам же на беду. Почему вы служите тем, кто собирался вас убить, и сейчас не преминет, если только выпадет подходящая возможность? Умоляю вас, как подругу, возвращайтесь на север, поскольку именно там ваши настоящие враги.
— Мои настоящие враги те, кто преследуют Ковенант, — ответила Эвадина. — Где бы они ни находились. — Она снова поклонилась. — С вашего позволения, герцогиня.
— Что думаешь о лорде Рулгарте?
Она задала свой вопрос, когда мы уже завели лошадей на середину брода и неспешно ехали дальше. Она явно хотела такого совета, который лучше сохранить между нами, а не озвучивать при Уилхеме и Суэйне.
— Определённо заносчивый, — сказал я. — Хвастался, будто победил сэра Алтуса на турнире несколько лет назад.
— Не хвастался. Я там была, и он победил уверенно. — Я нахмурился, чувствуя на себе её взгляд. — Элвин, я хочу, чтобы ты оставил неблагоразумные предубеждения в отношении этого человека. Да, ты натренировался, но ему ты не чета. И в любом случае, мне нужно, чтобы ты превзошёл его умом, а не во владении мечом. Из того, что я поняла от леди Селины, герцог Оберхарт оставляет военные вопросы в руках брата, который, на мой взгляд, далеко не дурак. Если здесь придётся сражаться, то он будет во главе тех, с кем мы встретимся.
— Мы уже выживали при встрече с ловкими командирами. Например, с тем аскарлийским гадом, Груинскардом.
— Выживание — это не победа, а теперь только победа подойдёт Помазанной Леди. — В её тоне я не заметил самолюбования, а всего лишь честную оценку своей миссии. — Мы должны одержать здесь верх, Элвин, каких бы врагов против нас не выставили. Я умею сражаться в битвах, но я повидала немало войн и знаю, что победа в большей части сражений одерживается ещё до первого лязга клинков. Чтобы победить здесь нужен план, и для этого у меня есть ты.
— Суэйн, как солдат, намного лучше, и мне таким никогда не стать. Совсем недавно я был всего лишь разбойником, сбежавшим из Рудников.
— Капитан Суэйн лучший солдат из всех, кого я встречала, и хороший тактик. Но, да благословят его мученики, его разуму не хватает… размаха. К несчастью, после встречи с лордом Рулгартом, я не думаю, что и о нём можно сказать то же самое. У него острый и далеко не ограниченный разум.
Я вспомнил ярость алундийского рыцаря, когда Эвадина назвала себя Воскресшей мученицей, и сейчас понял, что тем самым она расчётливо играла на его убеждениях.
— Фанатичность может испортить любой разум, — сказал я. — Во всяком случае, когда её слишком много в вере человека. — Я вспомнил о своих изысканиях в библиотеке Ковенанта. — Согласно неортодоксальной доктрине, Ковенант достиг состояния совершенства со смертью человека, которого они называют мученик Корбил. Следовательно, на их взгляд новых мучеников быть не может, как воскресших, так и прочих. Рискну предположить, что лорд Рулгарт и иже с ним видят в вас проклятие всему, во что они верят. И, подозреваю, вы об этом уже и так знаете, миледи.