— Не за его помощью, и не все маяки. Только один, на дальнем берегу. Предполагаю, это всё, что потребуется, когда придёт время.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
В последующие недели я ездил на разведку окружающих холмов с Уилхемом и Верховой Гвардией, а Эвадина руководила восстановлением замка. Каждый день там раздавался звон инструментов и переменчивый хор многочисленных душ за тяжёлой работой. Хотя новоназначенный сержант-кастелян Эстрик доказал свои способности, Эвадина решила остаться, чтобы вдохновлять роту работать усерднее. Неизвестно было, сколько времени даст лорд Рулгарт перед своим неизбежным визитом, так что требовалось выполнить работу как можно быстрее. По возвращении из ежедневных патрулей я мог оценить ход работ с брешами — внешняя стена уменьшалась, а бреши постепенно заполнялись неровной, но крепкой кладкой.
Наши разведывательные миссии преследовали двойную цель: во-первых, защититься от шпионов и саботажников, и во-вторых, отыскать самые скрытые тропы паломников, отмеченные на моей карте. Было бы весьма полезно установить на случай беды сеть скрытых или забытых троп в этих землях. К сожалению, большая часть из тех, что нам удалось отыскать, давно не использовалась, и ходить там было не легче, чем по любому каменистому холму. Впрочем, путь к святилищу мученика Ловантеля оказался примечательным исключением.
Тропа шла извилистым курсом через холмы к западу от замка, пересекая больше двенадцати миль склонов и впадин, но её состояние везде оставалось пригодным. К тому же, её ширины хватало для коровы, и потому это был хороший маршрут для вьючных лошадей и мулов. Когда явятся наши враги, они наверняка перережут дорогу до границы, а эта тропа может послужить альтернативным путём снабжения или маршрутом для подкреплений. Рота уменьшилась в размерах из-за необходимости отправить троих солдат на северный берег Кроухола ждать огня нашего маяка. Их выбирали частично за навыки верховой езды, но в основном за пыл веры в Помазанную Леди, поскольку миссия, если только в ней случится необходимость, потребует страстного красноречия. Я подумывал было сделать и Эймонда членом этой группы, но он до сих пор скверно ездил на лошади, и вёл себя слишком робко, хотя в последние дни раздражающе часто сообщал непрошенную информацию.
— А вы знали, мастер Писарь, — начал он, когда мы вели своих лошадей по узкому участку тропы, — что мученик Ловантель — единственный в истории Ковенанта, кого убили каэриты.
На самом деле я этого не знал, но в ответ бы лишь резко незаинтересованно фыркнул, если бы не упоминание каэритов.
— Видимо, им не понравилось то, что он говорил, — сказал я. — Не все сердца открыты благодати Серафилей.
— В истории говорится, что они возражали не против его проповедей, — ответил Эймонд, немного запыхавшись, поскольку мы начали подниматься по восточному склону особенно глубокой впадины, — но против его воровства.
— Мученик-вор? — я усмехнулся, мне стало интереснее. — Расскажи подробнее.
— Ну, похоже, Ловантель действительно отправился в Пустоши, рассчитывая проповедовать о примере мучеников, но оказалось, что его все игнорируют. До своей печальной кончины он поделился частью этой истории, описав какой-то языческий ритуал, который включает в себя определённые артефакты, в том числе странную кость, и её он находил особенно интересной.
— Кость. Это её он украл?
— Так гласит история. Ловантель настаивал, что он взял кость — некую изуродованную часть какого-то забытого зверя — чтобы предотвратить дальнейшее проведение ритуалов, которые он видел. Он утверждал, что с их помощью призываются всевозможные неестественные мерзости. Это вполне возможно было правдой, поскольку он держал при себе эту штуку следующие десять лет. Однако, у каэритов, видимо, долгая память и они не склонны прощать. Те, кто нашли тело Левантеля, признавали, что он, наверное, умирал очень долго. А от кости, разумеется, не осталось и следов. У алундийцев до сих пор есть поговорка: «Убей каэрита, но никогда у него не кради».
Я снова усмехнулся, но осёкся, поскольку порыв ветра принёс к моему носу знакомый запах: дым. Взглянув вверх по склону, я увидел, как на гребне остановился Флетчман, скинув лук и глядя на что-то впереди. Бывший браконьер не был членом Верховой Гвардии, поскольку презирал верховую езду, но, благодаря навыкам разведки, стал бесценным дополнением к нашим патрулям. Впереди Уилхем передал рядовому свои поводья и поднял вверх кулак, давая знак остановиться, а потом посмотрел на меня.