— Уроки, — сказала Эйн, передвигая ранец с плеча на колени. — У меня тут новые чернила и пергамент.
Я скривился и ещё раз отхлебнул из бутылочки, прежде чем вернуть пробку на место. Делрик предупреждал, что если не буду осторожен, то избыточное употребление сделает меня рабом этой штуки, хотя я и так каждый день сопротивлялся желанию выпить столько, сколько язык сможет вытерпеть.
— Откуда? — спросил я, возвращая бутылочку на место под подушкой.
— Те люди из Амбрисайда принесли сегодня утром новые запасы. И привели новую партию новобранцев. Я всех пересчитала. — Она сунула руку в ранец и вытащила обрывок пергамента, исписанный аккуратными пометками с числами. — Вместе одна тысяча, одна сотня и восемьдесят два.
«Ещё не армия», подумал я. «Но через месяц другой — вполне». Эта мысль подняла неудобные вопросы касательно неизбежной реакции герцога Эльбина и, ещё важнее, короля Томаса на перспективу того, что такого огромное количество ярых последователей Воскресшей мученицы соберётся в Шейвинских лесах. На самом деле я удивлялся каждый день, когда разведчики не докладывали о вторжении каких-нибудь солдат Короны или герцога.
— Уроки, — повторила Эйн, настойчиво тыкая мне в плечо. Последующие дни, проведённые в обучении её грамоте и умению считать, показали, что она, пожалуй, слишком усердный ученик. Многие керлы считали чтение и письмо чем-то вроде магического искусства, известного лишь священникам или хорошо образованным аристократам. Поначалу Эйн не слишком от них отличалась, рассматривая буквы, которые я заставлял её копировать, хмуро, озадаченно и с подозрительностью. Однако это быстро сменилось радостным пониманием, как только она уловила основную мысль, что эти абстрактные каракули представляют собой составные части звуков, которые можно слить в слова. Её рука оставалась неловкой, а буквы — неровными, но читала она уже удивительно бегло, не тянула гласные и не спотыкалась, как это было у меня на первых уроках.
— Мы ещё не закончили первое откровение мученика Стеваноса, — напомнила она, доставая свиток из ранца. Обучая её, я взял на вооружение подход восходящей Сильды — цитировал главное священное писание Ковенанта и заставлял Эйн записывать, исправляя в процессе правописание и грамматику. — Мы захватили только кусочек, где он сопротивлялся похотливым искушениям малицитской блудницы Денишы.
Эйн развернула свиток, сияя от предвкушения, и я задумался о том, насколько причудливый клубок противоречий она собой представляет. Во многих отношениях она оставалась бесхитростным ребёнком, невинным и доверчивым, словно младенец, вынужденный искать путь в водоворотах той неразберихи, которая и составляет этот мир. Но ещё она была и серийной убийцей, которая не чувствовала вины за свои преступления. Её приверженность Эвадине — Помазанному Капитану и Воскресшей мученице — была как всегда яростной, и она демонстрировала рвение к таким шокирующим элементам знаний Ковенанта, которые я находил тревожными, особенно после моего сна.
— Пожалуй, сегодня попробуем кое-что другое, — сказал я, и потянулся к сапогам.
Мы вышли из щели между двумя древними каменными плитами, где я обустроил себе укрытие, и увидели, что небо над путаницей голых ветвей ясное, а солнце светит ярко. Хоть я того и не помню, мне удалось привести сюда нашу убегающую роту во время бредового состояния после спасения Эвадины под стенами замка Амбрис. Впрочем, если для банды разбойников эти развалины из времён до Бича были идеальным укрытием, то растущая толпа последователей Эвадины в них уже не помещалась. В округе валили деревья, чтобы построить импровизированные лачуги для солдат роты и новых рекрутов, большинство из которых страдали этим утром от забот сержанта Суэйна и других клинков-просящих.
— Я сказал, стоять ровно! — рявкнул Суэйн на долговязого керла, тщетно пытаясь поставить его на нужное место в первом ряду нестройной когорты. — Ты что, не знаешь, что такое «ровно», говноголовая ссанина?
Судя по разинутому рту парняги и выпученным глазам я засомневался, что ему когда-либо рассказывали о концепции прямизны.
— Храните нас, мученики, — пробормотал Суэйн, выхватывая пику из рук дылды. — Вот это, — сказал он, повернув оружие вертикально, — ровно. И вот это. — Подняв пику, он крепко врезал древком по груди разини-керла, отчего тот ввалился в шеренгу позади к остальным, стоявшим по обе стороны. — Если в бою не сможешь стоять ровно, то не просто жопу отморозишь, — сказал ему Суэйн. — Подъём!