Он фыркнул и дёрнул головой в сторону недавно принесённых верёвок, сложенных аккуратными кольцами вокруг машины:
— Это же вы нам достали?
Следовало признать, верёвки появились в результате моего представления, которое я устроил принцессе Леаноре вскоре после того, как приступил к охране осадных машин. До этого их команды использовали в качестве верёвок сильно потрёпанный такелаж с рыбацких лодок, который вонял накопленной за много лет солью и рыбьей требухой. Эти снасти часто рвались под напряжением работающих машин, приводя к переломанным конечностям и даже к нескольким смертям, когда булыжники не вовремя сваливались со строп. В походе роты Ковенанта до замка Уолверн я познакомился с торговцем, у которого склады были завалены верёвкой, не проданной из-за прошлогоднего кризиса, вызванного потерей Ольверсаля. Моё предложение Леаноре, что этот человек с радостью поделится своими запасами за сильно сниженную цену взамен на будущую королевскую благосклонность, оказалось услышано. Как и многие богатые души с некоторым опытом в мире за пределами привилегированного круга, в котором она выросла, принцесса была скупа до крайности и всегда открыта к торговле. Однако она приложила все силы, чтобы эту операцию провёл её служащий, несмотря на моё предложение провести переговоры.
— Ваш меч нужен здесь, капитан, — с улыбкой сказала она мне. — Каким бы генералом я была, если бы позволяла всем своим капитанам по первой прихоти уезжать поторговаться?
На самом деле это был один из её наименее язвительных комментариев последних дней — настроение принцессы ухудшалось с каждым днём, пока Хайсал оставался невзятым для короля. Рота Ковенанта ещё маршировала из замка Уолверн, когда армия Короны впервые окружила город. Поэтому я не стал свидетелем встречи принцессы Леаноры и леди Селины, но армия гудела о ней до сих пор.
Овдовевшая герцогиня встретила Леанору под аркой главных городских ворот и молча стояла со своими капитанами и главными светилами порта, пока паж Леаноры зачитывал королевское заявление. По всем свидетельствам, Селина во время провозглашения не сделала ни единого комментария, и её напряжённое лицо выражало только равнодушие, пока паж перечислял различные изменения в соглашениях, связывающих Алундию с королевством Альбермайн. Увеличение тарифов на ввозимые товары и вино, транспортируемое через границу, было встречено без комментариев, как и конфискация в пользу Короны половины земель алундийской знати. Лишь когда паж дошёл до эдикта касательно запрета всех видов неортодоксальной веры Ковенанта, в свите герцогини началось какое-то оживление. Присутствующие видели, как некоторые аристократы обнажили мечи, а краткий шквал возмущений обрубила резкая команда герцогини. Тишина висела, когда зачитывались оставшиеся условия, среди которых наиболее существенным было такое: «Король Томас в своём сострадании и несравненном великодушии сим дарует леди Селине Колсар право управления герцогством Алундским от имени её сына до тех пор, пока тот не достигнет совершеннолетия».
В ответ на столь примечательную щедрость герцогиня лишь приподняла бровь и, когда опустилась тишина, шагнула вперёд и взяла прокламацию из рук пажа. Быстро перечитав её, она жестом подозвала слугу с факелом и подожгла документ. Затем леди Селина развернулась и пошла обратно через ворота, не удостоив принцессу Леанору ни словом, ни поклоном. Первая попытка штурма стен случилась той же ночью.
Исходя из предположения, что у герцогини Селины в распоряжении мало солдат, лорд Элберт повёл целую роту королевских воинов на бастион надвратной башни. Они вернулись из битвы всего спустя четверть часа с половиной состава. Естественно сэр Элберт, несмотря на поражение, умудрился упрочить свою легенду, удерживая какое-то время парапет и зарубив дюжину или три дюжины алундийцев, в зависимости от того, кто рассказывал. По его докладу Леаноре стало ясно, что хотя у леди Селины есть гарнизон приличных размеров из придворных воинов, основные силы защитников состоят из самих горожан. Видимо, все алундийцы призывного возраста, и мужчины и женщины, теперь вооружились и встали на защиту Хайсала. И уже спустя месяц их желание сдаться явно не увеличилось по сравнению с началом осады, несмотря на прорехи в их стенах, пробитые машинами мастера Вассиера.
— Когда с этими брешами будет покончено, надо будет переставить машины, — продолжал инженер. — Пробьём ещё пару брешей в северной и южной стенах, пока сапёры занимаются своим делом.
— Вряд ли у нашей армии хватит численности штурмовать разом четыре бреши, — сказал я. Несомненно, войско Короны было большим, но постоянно уменьшалось, по мере того, как тянулись зимние месяцы. Сыпной тиф и дизентерия уносили по несколько жизней в неделю, а герцогские рекруты имели склонность дезертировать. Продолжающиеся вылазки герцога Рулгарта с бандами налётчиков, которых несколько напыщенно называли «Серые волки Алундии», также часто нарушали наше снабжение, иногда добавляя голод к многим бедствиям, обрушивавшихся на это войско.