— Благодарю вас, милорд, — ответил Кайлеб, повышая свой голос на фоне общего шума и гвалта, затем шагнул вперёд и протянул правую руку. Марек Сандирс, барон Зелёной Горы и первый советник Королевства Чизхольм, казалось, был удивлён этим жестом. На долю секунды он заколебался, затем выпрямился и пожал руку человеку, который стал его императором.
Приветственные крики усилились вдвое, и Кайлеб улыбнулся, хотя и очень слабо. Он полагал, что есть правители, которые почувствовали бы необходимость требовать уважения к своему императорскому достоинству при первой встрече с кем-то, имевшим общественное положение, как у Зелёной Горы. Барон был наставником, защитником и, по сути, вторым отцом королевы Шарлиен Чизхольмской с тех пор, как Шарлиен, ещё ребёнком, взошла на трон, и, во многих отношениях, он был так же популярен среди её подданных — по крайней мере, среди подданных простого происхождения — как и она сама. Многие князья или короли, внезапно оказавшиеся на месте Кайлеба, могли бы почувствовать законное беспокойство по поводу абсолютной преданности человека, который был в таком положении и пользовался такой поддержкой и доверием. Одного факта, что Шарлиен стала женой Кайлеба и Императрицей Черис, соправительницей Кайлеба, могло быть и недостаточно, чтобы удержать какую-нибудь другую Зелёную Гору от попыток захватить контроль над Чизхольмом для себя — особенно с тех пор, как Шарлиен осталась в Черис вместо того, чтобы вернуться обратно с Кайлебом — и слишком близкое знакомство с человеком с такими амбициями могло очень легко оказаться фатальным.
И всё же Кайлеб не чувствовал никакого беспокойства по этому поводу. В основном потому, что этого не делала Шарлиен, а Кайлеб безоговорочно доверял её суждениям (и её твердолобому реализму). Почти столь же важно, однако, было и то, что капитан Мерлин Атравес разделял мнение Шарлиен, а капитан Атравес обладал определёнными… преимуществами, которые были недоступны другим людям, когда дело доходило до оценки действий и убеждений других людей. Если Мерлин Атравес сказал Кайлебу, что человеку можно было доверять, император был вполне готов поверить ему на слово. Слово, которое было полностью подтверждено отчётами Мерлина о том, как твёрдо и умело Зелёная Гора и королева-мать Элана следили за делами Шарлиен в Чизхольме во время её отсутствия.
Конечно, Зелёная Гора не мог знать ничего подобного, и точно так же, как Кайлеб никогда не встречался с Зелёной Горой, Зелёная Гора никогда не встречался с ним. Теперь Кайлеб ещё несколько мгновений держал барона за руку. Он спокойно посмотрел на него, позволив Зелёной Горе заглянуть ему в глаза, и первый советник Шарлиен принял это приглашение так же, как он принял протянутую руку императора. Он посмотрел вглубь, и Кайлеб встретил этот испытующий взгляд, не дрогнув, собственным спокойным взглядом, пока что-то в выражении лица Зелёной Горы — что-то, чего никто не мог понять или описать — казалось, как-то успокоилось.
— Ваше Величество, я…
— Один момент, милорд, — прервал его Кайлеб, понизив голос, чтобы создать своего рода уединённый альков в самом сердце громогласных приветствий, по-прежнему раздававшихся вокруг них. Брови Зелёной Горы изогнулись дугой, и император улыбнулся ему. — Есть множество вещей, которые я хотел бы сказать вам в данный момент, — продолжил Кайлеб. — К сожалению, я прекрасно осведомлён, что есть множество официальных вещей, которые нам нужно обсудить, не говоря уже о том, что нам обоим придётся смириться с этим. Уверяю вас, у меня есть свой публичный образ, который я готов надеть для всего этого. Но прежде всего императрица, моя жена, строго наказала мне, сразу по прибытии в Чизхольм, передать вам и её королеве-матери, что она очень любит вас.
— Я… — Зелёная Гора замолчал и откашлялся. — Благодарю вас за это, Ваше Величество, — сказал он через мгновение, и его голос был при этом немного хриплым. Его рука на секунду сжала предплечье императора. Затем он глубоко вдохнул, отчего его ноздри раздулись.
— А теперь, когда вы доставили её послание, Ваше Величество, боюсь, нам действительно придётся уладить все эти формальности. — Его голова слегка дёрнулась, указывая на пышно одетые ряды аристократов — некоторые из которых выглядели чуть менее приветливо, чем он сам — стоявших позади него на почтительном расстоянии на переполненном причале. — Не желаете ли пойти и познакомиться со своими чизхольмскими подданными?
Желанное тепло изливался из огромного камина слева от королевы-матери Эланы Тейт, которая сидела в конце стола, глядя поверх сверкающего серебра, полированного стекла и фарфора на темноволосого молодого человека, сидящего во главе стола. Последние несколько месяцев этот стул — стул, стоящий во главе стола — занимала Элана, и было странно видеть на нём кого-то ещё.