- Скажи им, чтобы они сдавались, - прошептала Китишейн.
- Сдавайтесь! - крикнул Кьюлаэра, и голос его прокатился над долиной. - Бросайте оружие и просите пощады - без вашего бога вам никак не победить!
Где-то среди солдат зародился стон, его тон повышался, он набирал силу, тысячи глоток присоединялись к нему, превращая в пронзительный вопль отчаяния. Сотнями, тысячами ваньяры бросали оружие и падали на колени.
Но там и здесь кто-нибудь из командиров приходил в бешенство и начинал рубить налево и направо мечом.
- Глупцы! Думаете, душа Боленкара не придет по пятам за теми, кто предал ее? Хватайте свои копья! Сражайтесь! Бейте! Убивайте!
Стоящие рядом с ним ваньяры пятились подальше от его ярости, но командиры шли следом, вопя и нанося удары. Там и тут падал и начинал истекать кровью солдат. Его друзья приходили в неистовство, но ударить не решались, настолько они были запуганы. Они отошли в сторону, когда в дело с дикими воплями вмешались ваньярские воины. По дюжине воинов бросилось на каждого командира. Топоры поднимались и опускались.
- Свяжите руки каждому солдату! - крикнул Кьюлаэра. - Соберите их вместе и приставьте к ним стражу! Среди ваньярского войска послышались злобные крики:
- Предательство!
- Вы говорили нам, что Боленкар самый сильный!
- Вы привели нас на погибель!
Как один, все они бросились на жрецов Боленкара. Те, кто не смог до них добраться, стали пожимать руки тем, кто сражался за Ломаллина, и кричать:
- Теперь мы пойдем путем Зеленого бога! Это было только начало. Убив жрецов, ваньяры с радостными криками начали обниматься.
А союзники, улыбаясь, пошли за предводителем Людей Ветра, размахивая в воздухе мечами и распевая:
- Кьюлаэра! Кьюлаэра! Кьюлаэра!
Стоящий на крепости Кьюлаэра понял, что настал мир, и опустил огромный меч. Улыбаясь, он радостно вскинул руки. Союзники увидели это и ответили ему счастливыми криками.
Потом Кьюлаэра отвернулся, на лице его вдруг появилась усталость.
- Не могу принять этих восхвалений! Я же не сам убил ульгарла!
- Но ты должен принять похвалу, - строго сказала Китишейн.
- Да! - подтвердила Луа.
- Кто станет восхвалять гнома? - заметил Йокот.
- Но кого-то им нужно восхвалять, - сказала Луа, - только это может их воссоединить.
- Только так могут восторжествовать Ломаллин и Рахани, - сказала Китишейн. - Ты должен стать нашим вождем, Кьюлаэра, ты должен принять славу за нас всех!
Он, ожив, посмотрел на друзей:
- Это действительно нужно?
- Нужно, и кроме того, - сказала Китишейн, - мне кажется, я знаю, как разделить с тобой славу.
Кьюлаэра посмотрел на ее сияющее лицо, а потом понял смысл ею сказанного. Он заулыбался, опустил голову, потянулся губами к ее губам.
Он поцеловал ее на глазах у всего войска. Люди приветственно закричали, а он поднял голову, посмотрел на нее, улыбнулся и спросил:
- Ну, доказал я, наконец, что достоин стать твоим мужем?
Она посмотрела на него нежно и лукаво и ответила:
- Доказал.
Хрипло, с придыханием он спросил:
- Значит, ты выйдешь за меня?
- Выйду, - ответила она, и он снова обнял ее, чтобы поцеловать еще раз.
Толпа внизу разразилась воплями радости. Луа смотрела на них со слезами на глазах, и ее рука сжала руку Йокота. Она робко посмотрела на него и сказала:
- Ты тоже доказал, что достоин такого.
- О, я знаю, - ответил он с сардонической улыбкой. - Но я не могу жениться на женщине, если она меня не любит - не любит меня больше всех на свете.
- Но я люблю тебя, - нежно сказала Луа, - и именно так.
Йокот хмуро посмотрел на Луа, но ее лицо сияло такой любовью и страстью, что у него не осталось ни малейших сомнений. Он обнял свою подругу и поцеловал ее так, как умеют только гномы.
Толпа внизу снова взревела от счастья, гномы посмотрели удивленно и покраснели.
- Смотри, что ты натворила, женщина! - сказал Йокот. - Из-за тебя я забыл, где я и кто смотрит на нас.
- Что ж, я горда этим. - Она прижалась к нему, он одарил ее улыбкой, потом развернул ее и повернулся сам, чтобы принять восхваления толпы.
- Огерн, - лениво сказала Рахани, - возвращайся в постель.
- Еще мгновение, любимая.
Огерн посмотрел вниз сквозь просвет в облаках, провел ладонью по руке и груди, чтобы лишний раз убедиться, что на его коже снова нет морщин, что его мускулы снова стали крепкими.
Рахани надулась:
- Ты бросил меня больше чем на год! Ты бросил меня, заставил изнывать от желания! Меня не утолить несколькими случайными встречами! Возвращайся в постель!
- Вернусь, не сомневайся. - Огерн смотрел на мир и улыбался. - Но я должен увидеть, как завершится дело, начатое мною.
- К чему? - спросила она. - Ты же знаешь, что должно произойти, - союз кочевников и северян попросил Кьюлаэру править ими всеми, всем западным миром! Ты знаешь, что он был вынужден согласиться, чтобы воспрепятствовать междоусобицам! И наверняка ты знаешь, что он женился на Китишейн, а Йокот на Луа!
- Они венчаются вместе, две пары на одной церемонии, - сказал Огерн.
- Прямо сейчас? - Рахани поднялась на колени, встала, подошла к нему и посмотрела через его плечо.
Они увидели Юзева, стоящего перед двумя парами, поющего и изображающего завязывание узла, они увидели, как Кьюлаэра целует Китишейн так, как будто никогда не остановится, а Йокот целует Луа, более сдержанно, но тоже страстно.
- Благослови бог их союз, - прошептала Рахани. - У каждого из них будет по две девочки и два мальчика, и никто из детей не умрет, пока они не состарятся.
- Спасибо, любовь моя. Извини, что я отвлекся, но в сердца этих четырех я кое-что вложил, как это делает кузнец, если любит свою работу.
Тут Огерн почувствовал, как касается его спины ее грудь, и не смог больше сопротивляться возраставшему в нем желанию. Он повернулся, уложил ее на ложе, и трудно сказать, в ком из них страсть кипела сильнее.
Наконец Огерн поднял голову и, почти извиняясь, сказал:
- Ты понимаешь, что я выковал не только Кьюлаэру, которого я считаю героем.
- Конечно, - ответила она. - Ты выковал всех четверых. Ну поцелуй меня, Огерн, иначе мои губы высохнут от ожидания.
А какой мужчина пожелает такого горя богине?