Китишейн не могла бы объяснить, что сделал старик, но Кьюлаэра, кувыркаясь, взлетел в воздух и тяжело шлепнулся на спину. Он корчился на земле, хватая воздух ртом. В конце концов ему удалось перевернуться на живот. Наконец в его легкие с хрипом устремился воздух, он снова поднялся, качаясь. Руки его болтались, голова была опущена, рот злобно хватал воздух.
Старик шагнул к нему, сделал ложный низкий выпад левым кулаком, а когда Кьюлаэра попытался закрыться, шагнул еще и врезал правым кулаком Кьюлаэре в челюсть. Тот попятился, выпучил глаза и рухнул в кусты как подкошенный. Китишейн и гномы замерли, не дыша, в ожидании, но Кьюлаэра не шевелился.
- Не бойтесь, - прохрипел старик. - Он больше.., не встанет.., пока не отоспится.
Он пошел к своему посоху, но Йокот опередил его, бросился, поднял посох и протянул старику. Китишейн пришла в себя.
- Сердечное тебе спасибо, старик, - сказала она, еле дыша. - Не знаю, как тебя отблагодарить, но зачем ты меня спас? Ты совершенно меня не знаешь!
- У меня есть свои причины, чтобы побить этого человека, - сказал старик, тяжело опершись на свой посох, помрачнел и добавил:
- У меня к нему дело - так что для меня лучше, если он больше не будет причинять никому вреда.
- Мы все благодарны тебе, - сказал Йокот. Луа кивнула, широко раскрыв глаза:
- Да, спасибо тебе за то, что освободил нас от этого!
- Скажи нам, кто ты, чтобы мы могли прославлять твое имя, - попросил Йокот.
- Зовите меня Миротворцем, - сказал старик, глубоко вдохнул, выдохнул и потер бок.
- Ты ранен? - Китишейн мгновенно подскочила к нему.
- Царапины, не больше, - успокоил ее Миротворец. - Старость не радость! Если бы я лучше заботился о своем теле, я бы уложил этого молокососа в три удара!
- То, что ты вообще победил, похоже на чудо! - сказала Луа, восхищенно глядя на спасителя. Китишейн согласилась:
- Он такой здоровый, такой сильный!
- Сила и молодость - этого у него не отнимешь, - согласился Миротворец, - и конечно, быстрота и выносливость, но он не очень ловок и так неуклюж, что я должен был уже раз двенадцать уложить его, до того как наконец одолел. А он до меня даже дотронуться не должен был!
Китишейн изумилась:
- Это правда? Люди могут обучиться такому боевому искусству?
- Я победитель - вот тому доказательство, - насмешливо ответил Миротворец. - Поверь мне, есть более великое искусство, нежели то, которое показал я вам сегодня, намного более великое!
- Научи меня! - взмолилась Китишейн.
- Тебя? - Миротворец нахмурился и взглянул на нее. - Нет, ибо я должен взяться за этого медведя и сделать из него человека.
- Медведя? - Йокот мрачно зыркнул лежащего без чувств Кьюлаэру. Говорят, что детеныши медведей рождаются бесформенными и их матерям приходится вылизывать их, чтобы они стали похожи на медвежат.
Миротворец рассмеялся:
- Правда, что ли? Какие удивительные истории сочинили люди за прошедшие века! Я понимаю, откуда взялось это поверье, - новорожденные детеныши действительно похожи на бесформенные комки, а матери вылизывают их, чтобы высушить и согреть.
Китишейн вытаращила глаза. Что это за человек, если он говорит с такой уверенностью, будто был у медведей повитухой и видел новорожденных медвежат на расстоянии вытянутой руки!
- И ты будешь, как мать, придавать этому медведю форму? - Йокот пнул Кьюлаэру ногой.
- Я буду его вылизывать, чтобы придать нужную форму, да, но не как мать. - Старик поднял голову и обвел всех троих взглядом. - Теперь вы можете идти - вы свободны. Или, если вы жаждете правосудия, можете подождать, пока этот ком глины очнется, и побить его так, как он бил вас.
Глаза Йокота при взгляде на безжизненное тело блеснули, а Луа вздрогнула. Миротворец это заметил:
- Что тревожит тебя, девица-гном?
Испуганная вопросом, Луа молча смотрела на старика.
Миротворец заметил это и произнес более ласково:
- Ну не бойся, скажи. Он причинил тебе зло, он сделал тебе больно. Почему бы не заставить его помучиться так же, как мучилась ты? Уверяю тебя, он никогда не сможет отомстить!
- Но так нечестно! - воскликнула Луа. - Бить другого, мучить кого-то для собственного удовольствия - это так ужасно!
Миротворец понимающе кивнул:
- Я вижу, что ты слишком добра, чтобы искать мести. - Он повернулся к Йокоту. - А ты, гном?
Но глаза Йокота были устремлены на Луа.
- Она права, нечестно и бессмысленно мстить, - медленно выговорил он. - Кроме того, если я стану бить его, когда он будет беспомощен, я окажусь не лучше, чем он, а он, - его губы скривились, - несомненно, самое омерзительное создание! Стал бы он пытаться побить меня, если бы я был в три раза его больше, как он меня? Думаю, что нет! Нахал и трус!
- Нахал, конечно, но вряд ли трус, - медленно проговорил Миротворец. А если бы он убежал от того, кто в три раза больше его, то потому, что не видел бы смысла драться и рисковать. - Он повернулся к Китишейн. - А ты, девица?
Китишейн с отвращением посмотрела на неподвижное тело Кьюлаэры:
- С удовольствием отдубасила бы его так, как он бил гномов, господин Миротворец, но боюсь, что не смогу остановиться, пока не выбьюсь из сил, а тогда он, наверное, уже умрет.
Миротворец приглушенным голосом спросил:
- А тебе не все равно, что будет с ними? Луа кинула на него исполненный ужаса взгляд, глаза Китишейн расширились, казалось, что она встревожена.
- С ним? Да! Но мне не наплевать на то, что я стану убийцей! Я подстреливала из лука кроликов и фазанов, убила оленя, убила даже человека, который пытался меня изнасиловать, но я не убийца!
- Не убийца для таких, как ты сама, - согласился Миротворец, и, хоть он был по-прежнему мрачен, Китишейн почувствовала одобрение, он успокоил ее. - И хотя и мы не можем считать этого увальня таким, как мы сами, он все же человек. - Он ткнул в Кьюлаэру своим посохом. - Вставай, дитя низости!
Кьюлаэра рывком сел, будто его дернули, открыл глаза - и зажмурился от боли. Застонал и потер подбородок, потом увидел, что на него смотрят девушка и гномы. Вспомнив о драке, Кьюлаэра повернул голову к высокому старику.
- Да, я побил тебя, толстомордый, и сделаю это еще раз, если ты попробуешь мне прекословить! А теперь вставай и бери свой мешок!