– Ты должен был бежать, пока у тебя была возможность, коротышка, – гневно произнёс демон.
Он раскрыл пасть, так широко, что лицо скрылось за острыми зубами, и одним махом проглотил Сандзина, не оставив от него и следа.
– Сандзин! – вскрикнула Икеда.
Она изо всех сил старалась взобраться на скалу, но камни лишь осыпались под её руками и ногами. Асура громко рассмеялся.
– Я же сказал, что сожру его! Ха-ха.
Он радостно приблизился к воительнице, почёсывая своё брюхо.
– Эх, жаль твой меч упал. Такой красивый, – глумился демон. – Ну, ладно, давай за ним. Воин без меча, всё равно что император без власти.
Икеда гневно взглянула на Асуру. Её переполняла ярость и злоба. Она очередной раз попыталась взобраться, но земля посыпалась из-под её ладоней. По спине прошла дрожь. Она летела вниз со скалы, наблюдая, как самодовольный демон уходит прочь. Под ней была лишь пропасть. Вместе с ней, кружа по воздуху, плавно падали голубые лепестки немофилов.
Боль
В душе моей торчит осколок.
От боли той дрожит ладонь.
Тело сковывает холод,
А жжёт сильнее, чем огонь.
Судьбою лживой я обманут.
Чувства варятся в котле.
Не заживут все эти раны,
Будут вечно жить во мне.
Глава 9
Непокорная гордыня
– Я хочу изменять мир по своему усмотрению, изменять всё сущее и разрушать по одному своему велению. Я хочу быть богом, что выше и могущественнее богов. Хочу, чтобы стоило мне чего-то пожелать, как это тут же исполнилось. Хочу быть бессмертным и всемогущим, чтобы всё живое и неживое было мне подвластно, и, чтобы даже ты подчинялся мне. Вот, чего я желаю!
– Раз ты желаешь этого, то так оно и будет. Ты сможешь изменять мир и всё сущее, но лишь внутри самого себя, ибо для каждого смертного мир – это он сам. Ты будешь богом, что выше всех богов, если сам так решишь, ибо гордыне и самодовольству смертных нет предела. Всё, что ты пожелаешь исполнится, но для этого тебе понадобится труд, стремление и терпение, ибо жизнь любого смертного держится лишь на этих качествах. И, наконец, ты будешь бессмертным и всемогущим, и всё живое и неживое будет тебе подвластно, даже я, но лишь тогда, когда они сами того пожелают, а меня ты больше никогда не увидишь, и, спустя очень долгое время, ты осознаешь, что для смертных нет судьбы ужаснее, чем бессмертие.
– Ты обманул меня! Ты не бог, ты лжец!
– Ни капли лжи в моих словах, зато полно в твоих. Ступай, смертный, вечно скитаться по земле!
***
Вдоль широкого ущелья журчал ручеёк. Алая кровь неслась по течению. В стороне лежала треснувшая пополам амигаса. Мокрые чёрные волосы липли к окровавленным губам. Икеда чувствовала пульсирующую боль. Тело не слушалось, но найдя в себе силы, охотница всё же поднялась на ноги. Всё дрожало. В глазах двоилось, но катана из чёрной стали, что вернулась к своей хозяйке, виднелась отчётливо. Она подобрала меч, аккуратно спрятав в ножны. Воительница ступала по острым камням, всё время спотыкаясь и шипя от боли, что распространялась по телу с каждым шагом. Она морщилась от слепящего солнца, не в состоянии полностью открыть глаза. Перед ней предстала фигура. Странная. Расплывающаяся. Не было видно ни лица, ни тела. Не было слышно шагов, но фигура стремительно приближалась. Икеда потянулась за мечом, но лишь упала от бессилия. Неизвестный остановился перед ней, закрыв собой солнце. Перед глазами возникло добродушное лицо юноши.
– Сандзин? – прошептала Икеда.
– Сандзин? Не знаю о ком это вы, госпожа, – ответил нежный голос.
Юноша поднял воительницу на руки. Очень легко, непринуждённо, словно она весила не больше соловьиного пера. Он быстро миновал золотистую рощу. Преодолел затягивающее болото. Свернул с дороги в сторону одинокого дома. Икеда почувствовала приятное тепло. Огонь в камине полыхал перед ней. Она поддалась усыпляющему спокойствию.